Внучь олегарха

Номен Квинтус

— Есть, завтра я домой поеду.

— Не поедешь. Из источников, близких к осведомленным, за твой этот кластер ты награждаешься Сталинской премией первой степени, в эту субботу ее тебе будет вручать товарищ Булганин в Кремле. Мне поручили проследить, чтобы ты на награждение прибыла.

— Вот уж радость!

— Свет, ты заканчивай с этим, ты уже, как сама заметила, не студентка. А все рабочие вопросы мы решим в рабочем же порядке. Ладно, иди уже отдыхать, тебе это точно нужно, ты же уже пару лет вообще нисколько не отдыхала. Пока отдыхай до субботы, а после награждения…

Не сказать, что новость мне не понравилась, просто было непонятно, что же мне предстоит делать и

что от меня теперь руководство ждет. Ведь у меня были довольно определенные планы, и вот как их теперь воплощать в жизнь, было совершенно непонятно. В задумчивости я неторопливо шла (возможно, в последний раз) по коридору Технилища, и вдруг меня остановил знакомый голос:

— Федорова! Светлана! Я слышал, вы успешно защитили диплом, примите мои поздравления!

— Спасибо, Сергей Валентинович.

— Но еще я слышал, что на работу вас приглашать никто не захотел, а это, как я понимаю, может создать серьезные проблемы. И чтобы проблем у вас все же не возникало, я хочу сделать вам одно предложение.

— Нет, я не пойду к вам на кафедру, и не просите. Преподавание — это вообще не про меня.

— Что? Нет, другое предложение. Как вы смотрите на то, чтобы выйти за меня замуж?

Глава 24

Пантелеймон Кондратьевич несколько исподлобья снова посмотрел на Павла Анатольевича:

— Но почему вы на такую должность хотите поставить женщину?

— Потому, что считаю ее наиболее подходящей кандидатурой. То есть единственно подходящей, ведь чтобы просто разбираться в том, что придумывает Фёдорова, нужно быть минимум кандидатом наук, а у нас в Комитете не так уж много таких кандидатов. А по математике и по физике… Кроме того, у товарища Сувориной установлены прекрасные личные отношения с Федоровой — а это наверняка сильно облегчит взаимодействие нашей службы с новым Комитетом. Я имею в виду другое, — тут же уточнил товарищ Судоплатов, — они при личных контактах очень четко определяют, что требуется секретить, а что нет, и легко договариваются о том, кто будет отвечать за секретность тех или иных документов и приборов. А это, кроме всего прочего, существенно ускоряет новые разработки, позволяя привлекать к работам в том числе и лиц, формы допуска не имеющих, и даже иностранцев.

— Даже иностранцев?!

— Да, сейчас разработкой схем для телевизоров в Германии занимается большая компания, в Западной Германии.

— Насколько мне известно, советские телевизоры и без немцев считаются лучшими в мире…

— Речь идет о телевизорах цветного изображения. Американская система европейцам не подходит, по каким-то техническим параметрам не подходит, немцы и французы занялись разработкой собственных, уже европейских систем под советский стандарт развертки, а после получения задания на проведение анализа возможности аналогичную систему и в СССР подготовить, товарищ Суворина обсудила этот вопрос с Фёдоровой, и та проедложила деньги на собственную разработку не тратить, а присоединиться к проекту, предлагаемую «Телефункеном». С передачей им ряда материалов об отечественных полупроводниках, показав, что все такие материалы модно считать несекретными. А благодаря взаимопониманию в этих вопросах между ней и КГБ срок принятия решения сократился более чем на полгода, и вроде бы наша полупроводниковая промышленность уже через год будет способна обеспечивать выпуск до миллиона цветных телевизоров в год.

— И наши технологии…

— Фёдорова утверждает, что никто на Западе не сможет их воспроизвести минимум лет пять, а скорее всего, смогут лишь лет через десять — но мы за это время уже настолько убежим вперед… И даже если всего

через пять они смогут достичь нашего нынешнего уровня, ничего страшного: на примере вычислительной техники заметно, что мы сейчас за год делаем больше, чем зарубежные конкуренты смогут сделать года за три.

— Хорошо, давайте это ваше представление, я завизирую. Однако не могу не задать другой вопрос: а вы, лично вы, уверены, что учреждение этого полупроводникового комитета при Совмине будет верным решением?

— Не совсем. То есть я считаю, что сейчас это будет абсолютно правильно, но сейчас этот комитет и создается под конкретного человека. А что будет, если этот человек по каким-то причинам работать не захочет или не сможет…

— Что значит «не сможет»?

— Она — я Фёдорову имею в виду — очень молодая женщина.

— Некоторые в возрасте немного старшем и наркомами работали весьма успешно.

— А я не про возраст, хотя и про возраст тоже. Она — женщина, со всеми вытекающими…

Я стояла в коридоре и молча смотрела на прежнего своего преподавателя. То есть сначала машинально проговорила «и в аспирантуру тоже», а потом до меня дошло, что Сергей Валентинович говорит, и я заткнулась, ненадолго то есть замолчала. А он просто стоял с легкой улыбкой смотрел на меня, видимо ожидая ответа. И мой переклинивший от неожиданности мозг не придумал ничего лучшего, как выдать:

— Нет, сегодня я не могу, да и паспорт с собой не взяла… А почему?

— Потому что я вас люблю. Вы мне буквально с первого дня понравились, я просто раньше вам сказать не мог: преподавателю ухаживать за своими студентками… несколько неэтично.

— Ну да, а почему вы считаете, что мне лучше именно вашей женой быть?

— Во-первых, это удобно, не придется никакие документы вам менять и не придется доказывать где-то, что этот диплом именно ваш. Во-вторых, даже если у вас не получится быстро найти работу, то и это ни малейших проблем не составит: я недавно защитил диссертацию и теперь у меня зарплата увеличилась, ее хватит даже если вы работать вообще не будете. В третьих, у вас не будет никаких проблем с жильем: сейчас молодым специалистам почти везде только место в общежитии предлагают и даже в очередь на комнату в коммуналке чаще всего ставят только через год — а у меня есть уже отдельная квартира. Небольшая, но все же отдельная…

До меня стало потихоньку доходить, что о моих доходах товарищ абсолютно не в курсе. Ведь через СНТО мне «завлабовскую» зарплату выдавали только два с небольшим семестра, потом все платежи пошли через первый отдел, включая и «авторские», и получаемые мною денежки даже в комсомольском билете не фигурировали: там же, в первом отделе я ежемесячно расписывалась и в отдельной бумажке, с указанием сумм взносов «с заработков по закрытым тематикам». И я думаю, что это не только с секретами было связано: дед когда-то упоминал, что и для коммунистов была похожая форма заведена для того, чтобы, как дед тогда сказал, «не возбуждать зависть и классовую ненависть среди простых парторгов». Так что и преподаватель Фёдоров (чью фамилию я раньше просто за ненадобностью не знала) искренне считал, что я — как и почти все выпускники — минимум на пару месяцев останусь вообще без денег: на предприятиях обычно проверка новичков первыми отделами как раз два месяца и занимала, но никакой зарплаты за это время им не полагалось. И насчет жилья… насчет моего жилья в МВТУ по-моему вообще никто не знал: то, что я сейчас достраиваю шестнадцать жилых домов (девять из которых в Москве строилось), в каждом из которых я могу себе по лучшей квартире выделить, было известно только «бухгалтерам в штатском». Ну а по поводу «свободного распределения»…