Внук Петра Великого

Шеллина Олеся

– Вы слишком надеетесь на меня, – ответил я медленно. – А ведь вполне может так получиться, что я ничем не смогу вам помочь. Ни вам, ни Андрею Ивановичу.

– А мы этого и не просим. Сейчас мы просим просто немного нам помочь, – Суворов улыбнулся.

– И в чем же может заключаться моя помощь?

– Например, завтра в посольстве Австрии будет званный вечер. Приглашены многие весьма знатные особы, в том числе и вы, ваше высочество. Просто присмотритесь к гостям, к самому господину послу, а послезавтра мы сможем с вами обсудить то, что вы увидели.

– Ну и наглость, – я восхищенно поцокал языком. – Вы хотите использовать меня как шпиона?

– Вам предстоит править этой страной, ваше высочество, –

жестко прервал меня Суворов. – И, если вам не хочется постоянно быть предметом заговоров, которые у русского дворянства уже становится непременным атрибутом общения, как веер, что дамы носят, то вы должны прежде всего понимать, как это происходит. Потому что, если вы не будете знать основ, то ни мне, ни Андрею Ивановичу невозможно будет вас убедить в чем-то, что вы не захотите знать, а такое рано или поздно обязательно случится. У вас уже есть противники. И только слепая любовь Елизаветы Петровны к ее сестре, которую она перенесла на вас, пока что уберегает вас от этих недругов, кои уже сейчас пытаются шептать в уши ее величества различную крамолу. Но по мере вашего взросления все может сильно измениться, потому что у вас уже сейчас есть собственное мнение, отличное от мнения ее величества, а этого она никогда не признавала.

– С чего вы это взяли? – попытался я вяло отбиться, потому что прекрасно понимал, что Суворов прав.

– Вы сейчас здесь, а не на карнавале, устроенном ее величеством, – Суворов улыбнулся.

– Это было весьма откровенно, – я сглотнул. – Но я все еще не понимаю, почему вас так заботит мое будущее?

– Как я уже сказал, Тайной канцелярии нужно развиваться, но нам никто не даст этого сделать. Например, я точно знаю, что готовится высочайшее повеление о моем переводе в армейское подразделение. Как только Андрей Иванович уйдет, и его место займет Шувалов, меня сразу же отошлют со всем семейством куда подальше. У нас нет выбора, ваше высочество, – он горько усмехнулся. – Остается лишь поставить все на темную лошадку, коей являетесь вы. Если нам удастся помочь друг другу, то останется шанс на то, что и в дальнейшем мы сможем достичь взаимопонимания. Так что вы мне ответите, ваше высочество?

– Я думаю, что можно попробовать. Лишним это точно не будет, – задумчиво произнес я. – Ну что же, научите меня быть хорошим шпионом, я же сделаю все от меня зависящее, чтобы вас не тронули, даже, если Ушакова скоро скинут.

– Я рад, что вы понимаете суть проблемы, ваше высочество, – Суворов наклонил голову. – И я рад, что мы с Андреем Ивановичем пока в вас не ошиблись. Тогда завтра мы посетим Австрийское посольство, – и он стремительно развернулся и пошел к выходу. Я же, постояв еще немного у окна, направился уже к своим гостям. Надо как-то выпросить у тетки того же Сафонова. Все же у герцога должны быть в окружении лица его возраста, а то как-то уже неуютно становится.

Глава 13

Чтобы попасть на прием в Австрийское посольство, необходимо было пройти целый квест. Квест состоял из нескольких частей, и самая сложная, во всяком случае для меня, была первая. Нужно было пойти к Елизавете и поставить ее в известность о том, что я куда-то вообще собрался. Нет, можно было и не говорить, но лучше все же сообщить. А как это сделать, если накануне мы слегка поссорились? Да и к тому же я все еще хотел попросить у тетки в свою свиту камер-пажей, или любых других пажей одного или близкого возраста с герцогом. Я накручивал себя все утро, и, едва не сорвался на Д,Аламбера, который приперся, чтобы доложить о том, что они с господином Ломоносовым пришли к общему знаменателю и теперь им нужны деньги для того, чтобы полностью оборудовать мастерскую, нанять стеклодува, который уже приехал из Франции, и закупить все необходимое для запуска начального этапа в производстве стекла.

– Что-то с большим трудом верится, что

вы все-таки нашли общий язык с господином Ломоносовым, – сообщил я французу, разглядывая основательный такой бланш, от которого левый глаз выглядел полуприкрытым. – Могу с удовольствием констатировать, что у господина Ломоносова прекрасный удар правой.

– Что? – Д,Аламбер коснулся заплывшего глаза и покачал головой. – Нет-нет, это не то, о чем вы подумали, – тут же выдал он. – Господин Ломоносов никакого отношения к данному украшению не имеет. Я его получил, можно сказать, случайно.

– А не поведаете мне, кто имеет отношение к данному случайному украшению? – я продолжал смотреть на фонарь, крутя в руках скрученную в трубочку ведомость предполагаемых расходов, которые господин математик записал со всей возможной скрупулезностью. Хотя я еще не видел, что там написано, но вполне мог предположить основные статьи расходов. – Или это великая тайна?

– Никакой тайны в этом нет, – Д,Аламбер поморщился. – Вчера мы пошли в таверну, чтобы отметить явный прорыв в нашем деле. Нам удалось вывести вещество, которое предположительно изменит цвет стекла. В лабораторных условиях даже удалось испытать действие этого вещества, сейчас необходимо проверить его действие на больших поверхностях. – Он на секунду замолчал, словно мысленно вернулся в лабораторию, затем продолжил. – Никто не мог предположить, что господин Ломоносов выберет таверну из всех возможных столь неудачно. Мы еще не выпили и по кружке пива, как разгорелась драка между посетителями за двумя соседними столами. Она сопровождалась некоторым количеством летящей посуды, которую сидящие за двумя столами господа начали швырять друг в друга. Я не сумел увернуться вовремя от летящей почему-то в моем направлении миски и… вот, – он снова указал на фингал. Я же только хмыкнул. Не верю я в подобное объяснение, вот не верю и все тут. Но колоться Д,Аламбер не стал, лишь стоял и смотрел, как я разворачиваю свиток. Ну и хрен с ним, захочет потом расскажет, вот только сдается мне, что они с Ломоносовым были не просто пассивными наблюдателями разгоревшейся в кабаке драки, безвинно пострадавшие при этом. Пробежавшись взглядом по списку, и вроде бы, не заметив ничего слишком подозрительного, принялся изучать непосредственно цифры.

– Сколько?! – я уставился на итоговую сумму, чувствуя, как начинает биться сердце, грозя выскочить из груди. – Да вы с ума сошли! Восемьсот рублей? Это… это просто невозможно, – я откинулся на стуле и запустил руку в порядком отросшие волосы. Дернув за прядь, почувствовал боль, которая немного привела меня в чувства.

– Это по очень скромным подсчетам, ваше высочество, – взвился Д,Аламбер. – Вы же не думаете, что стекло – это дешево? А в нашем случае речь идет об уникальном стекле, какое еще не делает никто в мире.

– Нет, я так не думаю, – ответил я, глядя на него не мигая. – Более того, я знаю, что оно дорого, и видит Бог, если бы я знал, что вы вместе с господином Ломоносовым действительно доведете дело до логического конца, я бы нашел эти деньги. Но, сдается мне, дражайший мой господин Д,Аламбер, что вы очень скоро потеряете к этому делу интерес, довольствуясь результатами ваших экспериментов. А потом вы пойдете изучать ветер, с господином Ломоносовым на пару, потом приливы, потом магнитные бури на Солнце…

– Что? – перебил меня Д,Аламбер. – Какие бури на Солнце?

– Забудьте, – я закрыл ладонью глаза. – Просто забудьте. Неужели вы еще не поняли, что я иногда начинаю бредить.

– Ее императорское величество… – дверь распахнулась, и кто-то начал громко предупреждать, что тетя не выдержала первой и пришла ко мне сама. А говорили мне про ее появление просто потому, чтобы я потрудился задницу от стула оторвать и поприветствовать тетю поприличнее.

Я вскочил, глядя на дверь, в которую в это время стремительно входила Елизавета.