Внуки красного атамана

Коркищенко Алексей Абрамович

Гриня поднял руку и внушительно произнес:

– Полицаи, хальт!

Те хотели или не хотели, но остановились.

– Вер ист дас? Кто это такой? Кого ведете?

– Это военнопленный, он прятался у Анюты Овсяной, - ответил Климков, с досады кривя губы.

– Так-та-ак, - с угрозой протянул Гриня.
– А куда вы его ведете без моего указания или атаманского распоряжения?! Полицаи мешкали с ответом, переминаясь с ноги на ногу.

– Антвортен! Отвечать!
– скомандовал Гриня, задирая нос;

– Дак

Климков вот сказал мне: надоть, мол, его в комендатуру отогнать, к полицмейстеру, - сказал Рыжак.

– Почему это Климков тобой командует? Кто он такой?

– Я сейчас за обер-полицая Тадыкина. Он в Шахты уехал, - пробормотал Климков.

– Мне известно, куда он уехал и зачем, - сердито бросил Гриня.
– За Тадыкина остался Басаляка, а не ты. Так приказал атаман!

– Мне Тадыкин сказал...

– Поговори, поговори у меня!
– прошипел ему на ухо Гриня.
– Я вот потолкую с герром комендантом: авторитет станичного атамана подрываешь?!
– И громко приказал: - Шнель марширен! Цюрюк! К атаману - на расправу.

Егор с Гриней сперва сами зашли к Ригорашеву, доложили о самовольстве Климкова.

– Ишь, какой ретивый!
– сказал атаман, покачав головой.
– Ну, ладно, мы о нем подумаем. Давайте-ка их сюда всех.
– И когда полицаи и арестованный выстроились перед его столом, он внимательно присмотрелся к Климкову и очень внятно выговорил: - Предупреждаю вас, полицаи, без моего ведома не производить аресты, и тем более отправлять арестованных в комендатуру. Все! А в полдень прибыть всем полицаям ко мне: есть для вас очень важное задание от начальника полицейской команды господина Кузякина.

– А этого куда деть?
– Климков кивнул на плотного мужчину в тапочках и нательной рубахе.

– Иди, - сказал Ригорашев.
– То моя забота. Полицаи ушли, а Ригорашев приступил к допросу незнакомца.

– Как зовут?

– Кузьмой.

– Как в станице нашей оказался, Кузьма? Бежал из армии?

– Нет, раненый был - рука вот... Контуженный тож...

– Так-так... Семку Кудинова знаешь? С ним ведь в станицу догребался?

– Не знаю такого. Сам сюда забрел. Кузьма держался молодцом. Егору он сразу понравился. Невысокий, крепкий, нос картошкой.

– А почему, Кузьма, не скажешь, что ты дезертир?
– продолжал спрашивать у него атаман.
– Немцы благоволят к дезертирам, полицаями их берут... Пойдешь полицаем?

– Не хочется.

– Ага, не хочется... Могут повесить.

– Умирать единожды. Я умру сегодня, ты - завтра.

– А шомполом будем пороть до тех пор, пока не согласишься на полицая.

– Я стеганый-перестеганый, меня так сразу не распорешь. Устанешь и бросишь пороть...

– Видали какой? Смелый!

Тут Ион Григорьевич не выдержал, будто про себя проговорил:

– Интересное положение вещей вижу я! Хитрый дед показывал этим атаману, что ему Кузьма по душе.

–

Ну ты, садись, садись, - предложил Ригорашев.
– Ты по специальности кто?

– Механик.

– Пойдешь работать на комбайн?

– Пойду.

– Чего ж ты так быстро соглашаешься, Кузьма?
– вроде бы удивляется Ригорашев.
– Хочется на немцев работать или шомполов испугался?

– А я привыкший работать... на своих.

– Положение вещей совпадает, - с одобрением вставил Ион Григорьевич, звонко бросив косточки на счетах.

– Как же это ты, Кузьма, раззяву поймал - схватили тебя?
– с усмешкой спросил Ригорашев.

– Анюта-то на молотьбе. День и ночь там. Ну, я вот по хозяйству спозаранку пошел управляться. Увлекся да и забыл, что мне прятаться надо, и тут меня взял этот... надутый.

– Ну так вот, Кузьма, одевайся, бери харчишек и поедешь на дальний табор с этими молодцами, - атаман кивнул на Егора и Гриню, - поможешь Семке Кудинову, которого ты, брат, хорошо знаешь. Не так ли?..

– Может, оно и так, но, вишь, такое положение сложилось, что я...

Дружный смех не дал ему договорить.

К полудню в атаманской управе собрались все полицаи, кроме Тадыкина, которого Ригорашев послал в Шахты по артельным делам.

– Начальник полицейской команды господин Кузякин отдает вам такой приказ: прочесать гиблые низы, - сказал атаман.
– Дело в том, что из концлагеря бежали военнопленные. Человек пятьдесят...

– Ого!
– вырвалось у Басаляки.
– И мы впятером должны переловить их?

– Вот дурни - не устерегли!
– воскликнул Рыжак.
– Теперь черта с два кого поймаешь.

И Климков порывался что-то сказать, однако Ригорашев прервал разговоры явно перетрусивших полицаев:

– Приказы начальства не обсуждаются. Вы ведь добровольно шли в полицаи. Знали, небось, на что шли? Или вы думали, на печке будете отлеживаться?

– Но разве только мы и будем ловить военнопленных?
– спросил Басаляка.
– А если они добудут оружие?

– Ну, не только вы - вся полицейская команда будет делать облавы и прочесывать гиблые низы и буераки. Вооружайтесь как следует, запасайтесь харчишками - и завтра с утра вперед, в камыши! Сначала острова проверьте, а потом обшарьте низы по нашей, станичной стороне - так распорядился господин Кузякин.

Полицаи понуро вышли во двор. Но Климков тут же вернулся, снял фуражку, умоляюще обратился к Ригорашеву:

– Алексей Арсентьевич, помилосердствуйте, у меня же ревматизм!.. В Сибири заработал...

– Так что ж, на курорт тебя в Крым отправить?
– насмешливо сказал Ригорашев.

– Господин атаман, я же пропаду!.. Найдите мне дело в станице. Сделайте милость, меня же в болоте скрутит... Век буду благодарен!

– А если я найду тебе какое место за станицей? В городе Шахты, например? Не будешь отбрыкиваться?