Внуки Шаховские
Шрифт:
Она теребила и теребила его.... Когда с его губ сорвался приглушенный стон, Лешка испытала ни с чем не сравненное облегчение. И тут же разозлилась. Как он посмел её ТАК напугать?
Он по-прежнему был без сознания. Лешка прикусила нижнюю губу. Ей надо доволочь его до ванной комнаты и попытать умыть. Может, тогда он придет в себя....
И все ей расскажет!
Пока она не узнает правды, она с него не слезет!
Она попыталась приподнять брата, но он оказался на редкость тяжелым. Она шумно выпустила воздух из груди. Проклятье.
Какой-то посторонний звук насторожил её. Леша вздрогнула и прислушалась. Что ещё?...
Звук повторился.
Леша выпрямилась и внимательнее прислушалась. В окно что-то ударило. Кто-то кинул камешком.
Лешка вскочила на ноги и бросилась к окну. Распахнула его и громким шепотом спросила:
– Кто здесь?
Ей никто не ответил, тогда она повторила ещё раз:
– Кто здесь, черт побери?
Вокруг была тишина. Леша отчетливо слышала, как в сумасшедшем ритме бьется её сердце. Когда она решила, что у неё спросонья и от нервного напряжения начались галлюцинации, послышалось тихое:
– Он дома?
Леша сглотнула. Она никого не видела.
– Кто... он?
– осторожно уточнила она.
– Арсений.
– А ты кто такой?
– она решила пойти ва-банк. Ей не нравилось разговаривать с тишиной.
– С кем я разговариваю?
– Меня зовут Ян.
Девочка прищурила глаза, пытаясь разглядеть кого-то в темноте, но все безрезультатно.
– Что за Ян?
– Ян Чурхин.
– Не знаю никакого Яна Чурхина!
– Ну, и бестолочь ты....
В полоске неяркого света, льющегося из комнаты, появилась высокая фигура молодого человека. Алексия уставилась на него.
– Ты откуда взялся?
– Оттуда. Так ты, может, ответишь мне: Арсений дома?
Лешке совсем не хотелось отвечать. Первым её порывом было промолчать и послать этого нахала, куда подальше. Она бы так и сделала, но при других обстоятельствах. Она не могла не учитывать одного факта: её брат, окровавленный, лежал посредине комнаты и нуждался в помощи.
А этот парень, кажется, что-то знал.
– Дома, - недовольно проворчала она.
– Ему нужна помощь. Он....
– Я сейчас!
– выкрикнул Ян, да так непривычно громко для ночного времени суток, что Алексия вздрогнула: - Я сейчас к вам поднимусь!
Она хотела спросить, каким именно образом, но передумала, когда увидела, как тень мальчишки мелькнула рядом с деревом, а потом увидела его ловко карабкающимся по веткам. В одно мгновение он оказался на уровне Алексии.
– Распахни окно пошире!
– потребовал он.
– Ты собираешься прыгать?
– испуганно и не без восхищения спросила Алексия.
– А ты как думаешь?
Этот колкий мальчишка чем-то был ей симпатичен. Смел, ничего не скажешь. Но одновременно он вызывал своей наглостью и самоуверенностью раздражение у Алеши. Хорош фрукт, ничего не скажешь! Возомнил о себе черте что!
Она убедила себя, что делает это во благо спасения жизни брата. И только.
Алексия
– Чего ты ждешь? Почему не прыгаешь?
– Сначала отойди..., - послышалось из темноты.
Леша послушно отошла. Этой ночью она проявляла удивительную кротость.
Мальчишка, с не меньшей ловкостью, с которой он взобрался на дерево, прыгнул сначала на подоконник, а потом в саму комнату. Грязь с его ботинок отпечаталась на ковре. Он удосужил Лешу одним взглядом, бесцеремонно отодвинул её с дороги и остановился перед лежащим на полу Арсением.
– Вот проклятье!
– сорвалось у Чурхина.
– Ты знаешь, где он был?
– недовольно спросила Лешка.
– Да.
– И где?!...
– Потом! Сначала давай его умоем что ли...
Алексии совсем не пришелся по нраву командный тон мальчишки. Он собралась сказать всё, что о нем думает, набрала уже в грудь побольше воздуха, но...тут застонал Арсений, и она обо всем забыла.
Вдвоем с Чурхиным они с Сеней справились быстро. Вместе они принесли его в ванную, смыли следы крови, стащили порванную рубашку. Леша пыталась рассмотреть следы побоев и ран, но ничего не находила. Так, пара мелких синяков, но у какого молодого человека их нет?
Сеня пришёл в себя:
– Что... что вы делаете?
– Тебя умываем, - буркнул Чурхин.
– Ян?....
– Помолчи пока, ладно? Герой тоже мне нашелся....
Сеня послушался. Тело невыносимо болело. Такого с ним давненько не бывало, точно он выходил на спарринг несколько дней кряду. Сквозь пелену, застлавшую глаза, и когда его не терроризировали холодной водой, он пытался понять, что делают в его ванной Ян Чурхин с Лешкой на пару. Прямо скажем, дуэт незапланированный.
Когда на него попытались таким же бесцеремонным образом надеть футболку, он проворчал:
– Я сам.
– Сам, так сам.
Ян скрестил руки на груди и прислонился к стене, а Леша стояла в дверном проеме, с намокшими волосами и гневными глазами.
– Дойти до кровати сможешь?
– недружелюбно спросил Чурхин.
Сеня кивнул:
– Конечно.
– Тогда, вперед!
– скомандовал Ян и демонстративно уступил дорогу.
Пока Арсений шел по комнате, его пошатывало. Ноги дрожали. Он не сел, а рухнул на кровать. Голова гудела.
Ян встал напротив него, а Алексия скрестила руки на груди.
– И где ты был?
– требовательно спросила она.
– Где шляешься вторую ночь? Ты дубина склерозовая, хотя бы иногда думай, что творишь! Я просыпаюсь среди ночи от шума в твоей комнате, бегу к любимому брату и что вижу? Он лежит на полу весь в крови, почти бездыханный! Во что вляпался, я спрашиваю?
Её тон удивительным образом напомнил Сене тон мамы. Она подобным образом отчитывала его за редкие шалости, которые он совершал.
– Я не помню, - честно признался он.
– Конечно, он не помнит! Ничего глупее придумать не мог!