Внутри ауры

Апосту Александр

— This is my friend, Kirill. He’s from Russia. (пер. с англ.: Это мой друг Кирилл. Он родом из России.)

— Wow! — ошеломленно поразилась Кайла и бросилась меня обнимать. (пер. с англ.: Ничего себе!)

Любвеобильности ей было не занимать, но парень даже не смог выдавить улыбки.

— Children will be delighted with your stories about distant cold countries! (пер. с англ.: Дети будут в восторге от историй про дальние холодные страны!)

— And where are the children? (пер. с англ.: А где же дети?)

— They’re upstairs watching “Transformers” and skipping around the room. (пер. с англ.: Наверху смотрят «Трансформеров» и скачут по комнате.)

— Well, we’ll go to them. (пер. с англ.: Тогда мы скорее к ним.)

— I’ll bring you milk and cookies. (пер. с англ.: А я вам молоко с печеньем

принесу.)

Хозяйка суетливо бросилась на кухню. Молдован снял обувь и остался босым.

— Она воспитательница?

— Да. Но еще и сестра трех детей этого приюта, — Молдован вернул себе свой прежний облик. Снова независимость и задумчивость ожесточили его вид.

Мужчина направился на второй этаж. Кириллу не оставалось ничего, кроме как отправиться следом, ибо он мог стать жертвой энергичности Кайлы. Стены украшали детские рисунки. У каждого имелась внизу подпись автора. Некоторые изображения голубого небосвода определенно принадлежали самому Молдовану. По темным углам были раскиданы игрушки, которые либо не заметили, либо специально спрятали, чтобы не собирать. Несмотря на просторную площадку, ни одного ребенка здесь не оказалось. Волоча свой мешок, Молдован дошел до нужной комнаты.

— Сейчас будет тайфун, — предупредил он Кирилла, прежде чем открыть дверь.

Парень сталкивался с несдержанной детской радостью, но такого мощного потока не встречал никогда. Стоило Молдовану открыть дверь и дать понять, что это он, произошел словно космический взрыв черной дыры с выбросом неизмеримой энергии. Со счастливым воплем дети позабыли о телевизоре, который еще секунду назад окружали плотной кучей, и бросились к долгожданному гостю. Буря одержимых «миньонов» столкнулась с Молдованом. Он впервые в жизни засмеялся. Это был самый правдоподобный смех, который доводилось слышать Кириллу. Молдован будто впервые потерял бдительность и стал обычным человеком. Он нагнулся к малышам и заключил их в огромные медвежьи объятия. Каждый ребенок лепетал невнятные слова в сто раз хуже Кайлы, каждому хотелось поделиться чем-то сокровенным со взрослым другом. Кирилл смотрел с высоты на шумную лавину и пребывал в оцепенении. Дети очень были друг на друга похожи. Все темненькие, улыбчивые, чумазые, шустрые. Парень хотел отойти для безопасности в сторону, но дети не позволили ему это сделать и начали донимать и его, потягивая за футболку и хватаясь за руки. Кирилл понял, что окончательно пропал. Шпане было все равно на угрюмое лицо, они видели только позитивное.

— So, little friends, are you frolicking?! — обратился громко Молдован к толпе, снова подстраивая свой образ под контингент. (пер. с англ.: Ну и что, маленькие бармалеи, хулиганите?!)

— No! — хором ответили ребята, кто-то с опозданием, кто-то с дефектами речи, свойственными возрасту. (пер. с англ.: Нет!)

— Do you hurt Ms. Kayla? — заводил он публику актерской игрой. (пер. с англ.: Вы обижаете тетю Кайлу?)

— No! (пер. с англ.: Нет!)

— Then, I brought you presents not in vain?! (пер. с англ.: Тогда получается я вам не зря тащил гостинцы?!)

— No! — радостно заорали дети. (пер. с англ.: Нет!)

Кирилл не мог перевести, но инсценировки доброго деда мороза были понятны на любом языке.

— Here you are! — Молдован достал из мешка целлофановые пакеты с конфетами и всякими сладостями и передал их детям. — But not everything at once! And promise me that you won’t eat sweets until your tummies are full and you’ll have proper breakfast. Or in other case Ms. Kayla will be mad at me!) (пер. с англ.: Тогда держите! Только не все сразу! И обещайте, что не набьете животы и завтра будете завтракать, а то меня тетя Кайла накажет!)

Кирилл заметил, что девушка стояла возле стены и, поглядывая с улыбкой, изображала строгое недовольство. Дети расхватали пакеты, разорвали их подобно варварам и начали делить между собой. Разделение было честным, но не обходилось и без ссор. Кайла только и успевала регулировать конфликты, по итогу ей от каждой компании досталось в знак уважения по гостинцу.

Но подарки на этом не закончились. Дети по одному подходили к Молдовану и о чем-то переговаривались, глядя прямо в глаза. Малыши испытывали застенчивость и переизбыток чувств, поэтому говорил Молдован, не отпуская детскую ладошку из своей руки. Не понятно,

что именно он доносил, потому что разговор оставался конфиденциальным. Причем все вокруг это понимали, не мешали, и придерживались выработанных правил некого ритуала. По завершении разговора Молдован доставал из мешка подарок. Малыши подходили по одному, и с каждым Молдован вел себя по-особенному. Его тон, манера, выражение лица никогда не повторялись. Под каждого ребенка он подстраивался и играл определенную роль. То он был шутливым, то чутким, то нежным, то строгим, то обаятельным, то задиристым. Дети верили ему, учитывая их стопроцентный детектор человеческого вранья. В тот момент Кирилл понял, что преображение Молдована не было лицемерием, а по своей природе он умеет настраивать ту волну, на которой собеседнику комфортнее и понятнее. Его дар можно было интерпретировать, как угодно, но было неоспоримо одно — дети после разговора уходили по-настоящему сияющими от счастья и воодушевленными. Молдован видел в этом необходимость и неутомимо делился энергией из глаз в глаза, из рук в руки. Подарки тоже имели концептуальный принцип, потому что они не повторялись и приходились строго по нужде ребенка. Кому-то доставались новые кроссовки, и малыш быстрее снимал свои старые и поношенные. Кому-то — фломастеры, и он бежал разукрашивать. Кому-то — мячик. Кому-то — крем для рук. Кому-то — зубная щетка. Кому-то — кукла. Удивительно, но ни одного обделенного ребенка не осталось. Несмотря на большое количество, каждый успел поговорить с наставником.

— And what are we going to do now? — обратился он к толпе. (пер. с англ.: А теперь чем займемся?)

— Football… (пер. с англ.: Футбол…)

— Movie… (пер. с англ.: Фильм…)

— Playing war… (пер. с англ.: Войнушка…)

— Dances… (пер. с англ.: Танцы…)

— Well, — прекратил он общий балаган, — last time we played war. It’s too late for football. You have already seen the movie. Then dances! Bring your spoons, bowls, rattles, everything you have that makes sounds! Today will be rumba! (пер. с англ.: Так, в прошлый раз в войнушку играли. В футбол поздно. Фильм вы уже посмотрели. Тогда танцы! Тащите ваши ложки, миски, погремушки, все что у вас есть звонкого! Сегодня будет румба!)

Дети врассыпную побежали по комнатам. Сталкиваясь и падая, им хотелось быстрее занять первые ряды на сцене. Через мгновение детская масса с подручными музыкальными инструментами в руках дисциплинированно выстроилась вокруг Молдована. Тот помог распределиться, чтобы никому не мешать, а затем, взяв в руки ложку и миску, начал задавать ритм и напевать афроамериканский мотив. Под аккомпанемент из бутылок и горшков он начал медленно показывать несложные движения руками и ногами. Дети повторяли и запоминали ритм. Некоторым было сложно одновременно и создавать музыку, и двигаться под нее. Но благодаря стереотипным движениям и легкому ритму, малыши вскоре отключили разум и отдались движениям. Они, смеясь и кружась вокруг Молдована, выглядели как самое настоящее индейское племя вокруг костра. Мужчина для них, действительно, был своего рода огня. Кирилл глядел и не верил своим глазам, что этот человек танцует и веселится. Молдован заражал своим пением и улыбкой каждого малыша, и даже, если у кого-то не получалось, показывал заново. Вскоре вся свора детей без чьей-либо помощи начала напевать мелодию и двигать синхронно маленькими худощавыми телами. Создавалось ощущение какого-то народного праздничного гуляния. Всего в несколько тактов самобытный ансамбль успевал пережить целый спектр положительных эмоций.

— Hey! Hey! — поддерживал старания Молдован, виляя между рядами и хлопая в ладоши. (пер. с англ.: Хей! Хей!)

Бутылки гремели, ложки стучали, и казалось, что дом ходит ходуном. Кирилл посмотрел на воспитательницу, но та тоже танцевала. Никто никого не останавливал, пока все дети не выдохлись и не попадали в поту на пол. Их лица светились блаженством. Они хохотали и щекотали друг друга, продолжая напевать навязчивые слова выученной песни.

— And now, — произнес без усталости Молдован, когда на танцполе не осталось ни одного танцора, — I’ll play you some songs before you go to sleep. But it will be unusual. Those are the sings that I listened in my childhood. (пер. с англ.: А сейчас, я вам сыграю перед сном песни. Но они будут необычные. Те песни, которые мне пели в детстве.)