Внутри ауры
Шрифт:
Паша пытался вырваться, но Кирилл держал крепко запястье, желая дойти до конца.
— Парни, он больной!
Компания оказалась парализована происходящим и, затаив дыхание, могла лишь наблюдать.
— Ты ведь жирным был мальчиком? Надрачивал пальцами? Мальчики издевались, а девочки и смотреть не хотели? Именно поэтому ты выбрал надрачивать на маму? А потом нашел жену, похожую на неё, которая была не против твоего маленького члена? Где же спрятал бутылочку, Павлик?!
Кирилл продолжал подобно змею оказывать давление. Мужчина в какой-то момент понял, что не способен нанести
— Ты ведь знаешь, что внутри ты всё такой же ничтожный, несмотря на возраст? Зачем это скрываешь? Покажи себя настоящего? И заодно бутылочку? Покажи, как тебя обижали? Сыночка ведь твоего так же гнобят? И на мамку он уже надрачивает свою?
— Ты псих! — взорвался Паша и отскочил, как от проказы, в сторону.
— Ты что несешь?! — завыла в ярости жена. — Ты урод! Скотина!
Женщина хотела броситься с кулаками на Кирилла, но товарищи придержали ее и с серьёзным видом испугано сказали:
— Пошел отсюда, сопляк, пока тебе все разом не наваляли!
Кирилл с одержимой ухмылкой сделал два шага вбок и победоносно указал на палатку:
— В этой спрятано бухло! Хорошего вечера!
Парень развернулся и размеренным шагом удалился. Ошеломленными глазами его продолжали провожать ни в чем не повинные люди, пока его силуэт полностью не скрылся в темноте.
Кирилл не ощущал больше опьянение. Весь алкоголь будто в миг выветрился. Он заглянул по дороге в душ и смыл с себя всю грязь. После этого направился к их палаточному лагерю. Никаких мыслей о произошедшем у него в голове не возникло. Ни превосходства, ни радости, ни стыда, ни жалости. Он почувствовал лишь сильную усталость и опустошение. Но они не были спровоцированы совестью.
Парню стало невыносимо грустно без Маши. Он ускорил шаг до бега, чтобы скорее оказаться с нею рядом. С единственным родным существом. Все совершенные действия и глупости не имели значения, он понимал, что только она имеет важность. Без неё всё снова перестанет существовать.
Кирилл отыскал палатку и открыл вход. Маша находилась там, свернувшись комочком. Кирилл присмотрелся и в свете фонаря по её мертвецки-бледному обессиленному лицу, учащенному тревожному дыханию, страху в глазах сразу всё понял. Случился припадок. Парень рванул к ней.
— Маш… Маш…, — повторял он, чувствуя, как выступают слезы. — Всё хорошо… Я с тобой…
Девушка выглядела покинутой и абсолютно беззащитной. Кирилл лег рядом и прижал её к себе.
— Я тебя никогда больше не брошу… Прости…
Девушка заплакала, и парень почувствовал, как его сердце горит ноющей боли.
— Не плачь… Пожалуйста… Я не хотел… Я больше не буду… Прости… Это был он? … Ты не ударилась? Блять… Прости… Что я за придурок…
Тут сквозь слезы Маша посмеялась. Она не могла долго расстраиваться и злиться на него. Ее рука потянулась обнять родную дурную голову. Он подался вперед и почувствовал влажные солёные губы. Только уже было не разобрать, кому они принадлежали.
— Прости, — прошептал он ещё раз.
— Всё хорошо.
— Сильный был припадок?
— Нет.
— Что я могу сделать?
Маша
— Не оставляй меня.
Кирилл улыбнулся, свободной рукой отыскал её ладонь и крепко сжал в своей. Снаружи начался мелкий дождь.
— Ты хоть помылся, засранец? — переключилась она, шмыгая носом.
— А не чувствуешь, какой я мокрый?
— Я думала, это твои слезы…
Они оба посмеялись и у обоих на душе стало невыносимо спокойно. Всё вернулось будто на круги своя, и никаких бед вовсе и не случалось. Но тут произошло необъяснимое. Сначала парочка услышала посреди установленной тишины внезапные посторонние шаги. Они приближались и вскоре над палаткой нависла чужеродная тень. Кирилл ожидал повстречать старых мстителей, но тут в проёме очутилась совершенно незнакомая голова молодого парня. Он передвигался с закрытыми глазами и, причмокивая губами, пытался совладать со своим бессознательным опьянением.
— Ребяточки, — добродушно пропел он, — наконец-то я вас нашел… Дорогие мои…
Изумленная Маша с открытым ртом наблюдала за столь неожиданным вторжением. Кирилл будто бы предполагал вероятность такого развития событий, но почему-то не останавливал парня и с интересом ожидал, что будет дальше.
Незваный гость оказался довольно высокого роста и астенического телосложения.
— Меня кто-то угостил пивом… Вот зачем он это сделал… Совершил роковую ошибку… Эх… Вечно молодой… Вечно пьяный… Дожить бы до завтра и не помереть…
Он аккуратно пролез внутрь и деликатно устроился у самого края, засунув комфортно ладони меж бёдер. Глаза он так и не открыл, и также продолжал копить слюну своими толстыми губами и иногда шевелить носом картошкой.
Кирилл сразу не почувствовал от него исходящую опасность, от парня веяло светлой добротой. И только когда незнакомец нагло разложился в их палатке, Кирилл с ухмылкой подполз к нему сзади, накрыл рукой и на ухо произнёс:
— Братишка! Брати-и-ишка! — сделал он акцент на ударение. — Ты, кажись, ошибся с палаткой…
Раздалось мычание, потом тишина, а затем вопрос:
— Что? Как это?
Маша не сдержалась и начала смеяться.
— Не знаю, — ответил загадочно Кирилл в том же духе, — тайна, покрытая мраком.
Незнакомец заворочался и застонал в пьяном угаре.
— Блин… Там в этой темноте… А-а-а… Ведь вообще ничего не разберешь…
Продолжая сладко зевать, он не собирался менять положения.
— Ребят, можно я у вас переночую? Я мешать не буду… Просто вот тут… С краешка… Даже…
После этого наступила пауза, а после неё протяжный храп.
— Чудесно! — бросил Кирилл и беспомощно вернулся на своё место.
Маша не унималась от смеха.
— Давай его оставим, — умилялась она, глядя на спящего двухметрового младенца, — где мы такое безобидное чудо еще найдем…
— И не говори, — Кирилл подложил гостю тёплых вещей под голову и поделился своим спальником, — хоть бы не храпел для приличия…
Тот даже не шелохнулся и продолжил заливаться храпом. Маша хихикнула и выключила свет. Отыскав посередине Кирилла, она вновь прильнула к его губам, награждая нежным поцелуем.