Во имя Камелота
Шрифт:
Мага она нашла не без труда: он лежал в бесформенной куче плащей и одеял, укутанный со всех сторон. Лишь черные волосы с длинной челкой, да тонкие пальцы, лежащие поверх одеяла, выдавали владельца. Трина усмехнулась, живо представляя бурчание королевского советника, когда он узнал, где ему предстоит спать.
Убедившись, что маг не обманул ее ожиданий, Трина принялась выискивать наставника. Но никто из лежащих не был похож на него. Зато она увидела Артура, спящего на худом грязном покрывале и тоже укрытого
Но где же Гавейн? Она еще раз пробежалась глазами по рыцарям. Пусто.
— Что-то случилось? — услышала спокойный голос откуда-то слева и радостно обернулась.
Вот он! Должно быть, он снова не спал, оставшись в дозоре на случай опасности. Трина заметила, что Гавейн вообще мало спал, будто был сделан из железа и имел постоянно заряженный аккумулятор внутри.
— Нет, я просто… — замялась. — Хотела посмотреть, как вы. Мне неловко, что…
— Никто из нас не ожидал королевских условий в этом путешествии, — сухо прервал. — Мы рыцари и воины, Трина. Мы привыкли к подобному.
Его тон задевал, но Трина старалась не показать виду.
— Почему же, — она указала на Артура, пытаясь отшутиться, — условия у вас вполне королевские.
К ее удовольствию у Гавейна сорвался смешок, а глаза его засияли.
— Разве что, Меру приходится хуже всех, — поддержал шутку он.
— Да, тяжело быть королевским советником, — протянула насмешливо.
Гавейн не ответил, и повисло неловкое молчание.
— Почему ты не спишь? — задал глупый вопрос с очевидным ответом.
Гавейн вздернул бровь, подтверждая несуразность вопроса, и тут же вернул его:
— Почему ты не спишь? Дорога, должно быть, очень утомила тебя, а завтра предстоит еще один день пути, прежде чем мы прибудем в Витчшир.
— Как надолго мы задержимся там? — также игнорируя вопрос о сне.
Гавейн пожал плечами.
— Дня два-три. Об этой деревне всегда ходят противоречивые слухи, Артуру интересно ее изучать.
— Где мы остановимся? — продолжила допрос.
— Там же, где и все путники — в трактире.
Трина кивнула. Говорить, что она никогда не была в трактире, было излишне. Гавейн и так это знал. Или догадывался. Трина видела, что он хотел что-то спросить, но, опасаясь, что Мордред может услышать, смолчал.
Несколько минут они молча смотрели на пламя костра. Наконец, Гавейн прервал тишину.
— Иди спать, Трина, — мягкий приказ. — Завтра трудный день.
— Доброй ночи, Гавейн, — прошептала, пряча глаза. И скрылась в пещере, едва уловив еле слышное:
— Доброй ночи, Трина.
***
Спалось Трине откровенно плохо. Во сне снова явилась бабушка, призывая поторопиться. В голове роились мысли про сказанное Гавейном о Граале и Мерлине. Рядом ворочалась Джудит, а с потолка пещеры капала
Когда небо чуть посветлело, выказывая первые признаки рассвета, Трина приподнялась на ложе, пытаясь разглядеть Мордреда. Юноша мирно сопел у входа, и Трина решила, что это лучший шанс проскользнуть мимо охранника в лес и к реке, чтобы справить нужду и умыться.
На этот раз побег удался. Она незаметно прокралась за скалу, левее от входа, как говорил Гавейн, и выдохнула. Впереди, за деревьями, слышался шум реки, и Трина поспешила туда.
Наставник не обманул: едва Трина выбралась из леса, как увидела заводь, которую образовала бурная горная река, упершись в изрезанную шрамами скалу. Или, наоборот, падала с нее, так как, оглядевшись, Трина увидела водопад пару десятков метров высотой, живым и шумным потоком льющийся с каменной поверхности.
Левее река петляла, уходя вдаль, за поворот, туда, куда взгляд Трины уже не мог дотянуться.
Место казалось укромным и, решив, не терять времени, пока рыцари не проснулись, Трина принялась стягивать одежду.
Едва она разделась и зашла по грудь в обжигающе холодную воду, сзади раздались шаги. Трина замерла. Был ли это кто-то из рыцарей? Если да, то почему они не окликают ее или не уйдут, осознав, в каком виде леди перед ними?
А может, это разбойник, о которых так часто предупреждал ее Гавейн?
Лихорадочно соображая, что будет делать в таком случае, Трина медленно повернулась. На берегу, уже успев раздеться до пояса и начав расшнуровывать брюки, невозмутимо стоял Гавейн.
— Эй! — возмущенно окликнула его Трина. — Что ты делаешь?!
Поняв, что обратила на себя его внимание, она инстинктивно закрыла грудь руками, надеясь, что все остальное скроет темно-зеленая речная вода.
Гавейн же наигранно изобразил удивление, продолжая медленно расправляться со шнуровкой.
— О, леди Трина, какой неловкий момент. Уверен, что, если бы вы сообщили мне, что идете к реке, такого бы не произошло.
Козел. Снова он издевается.
— Я хотела помыться в одиночестве! — выпалила, крепче сжимая руки на груди.
Почему он не отвернулся? Почему, в конце концов, не прекратит снимать свои штаны?!
— Стой! — почти закричала, когда его руки коснулись пояса, намереваясь стянуть остатки одежды. — Что ты делаешь?!
— То же, что и ты, — невозмутимо. — Хочу помыться.
— Нет! — вскричала, поднимая руку. И тут же опустила ее обратно на грудь, испугавшись.
Гавейн прекратил раздеваться, шагнув к самой кромке воды и практически возвышаясь над Триной, стоя на берегу.
Ей хотелось посмотреть ему в глаза, отчитать, возмутиться поведением, но на уровне ее взгляда застыли четко очерченные мышцы пресса, треугольной дорожкой уходящие к …