Во имя Камелота
Шрифт:
Еще раз вздохнув, Трина покорно последовала за Персивалем на второй этаж по ветхой, скрипящей лестнице. На втором этаже располагалось несколько дверей в спальни для гостей, и Трина затаила дыхание: что ее ждет за одной из них? Персиваль прошел по коридору в дальний конец, открывая комнату и жестом приглашая девушек внутрь.
К радости Трины, в комнате было чисто, хотя и пахло пылью и сыростью. Все убранство составляло две простых деревянных кровати с порядком потрепанными матрасами, да ширма. Прямо напротив двери в стене зияло чернотой открытое окно.
— Я попросил
— Кричи, — закончила за рыцаря Трина, вспомнив слова наставника, и Персиваль кивнул.
— Мордред встретит вас через полчаса у двери, чтобы проводить вниз.
Через полчаса, помывшись в едва теплой воде с помощью Джудит, Трина вместе со служанкой и провожатым спустилась на первый этаж. За одним из столов она увидела Персиваля, который жестом подозвал их. На столе стояло несколько тарелок с горячей едой: жареная курица с овощами, что-то, похожее на соленья, и неизменные для трактира кружки с выпивкой.
Когда Трина села и взялась за ручку одной из кружек, Персиваль удивленно взглянул в ее сторону, но промолчал. Он изредка бросал косые взгляды в сторону двери, так же, как и Трина, ожидая прибытия остальных. Во взгляде рыцаря мелькало волнение: путешествия по ночному лесу, в предгорьях, были не самыми безопасными. Пусть даже с королем и остались верные рыцари и маг.
Казалось, прошла вечность, прежде чем в дверь все-таки вошли Артур и его свита. Уставшие, мокрые от пота, в пыли. Должно быть, они гнали лошадей, чтобы успеть до поздней ночи на постоялый двор. Гавейн и Артур оценивающе окинули зал взглядами, задерживаясь на каждом из посетителей, прикидывая, кто из них опасен, а кто безобиден, и наконец остановились на Персивале, Трине и компании. И тут же скользнули дальше, не выдавая ни намека на знакомство.
Увидев остальных невредимыми, в безопасности, Трина выдохнула и почувствовала, как еда охотнее лезет в горло, не застревая где-то непроглоченным комом. А от эля, кружка которого подходила к окну, и вовсе становилось легко.
— Какие красавчики пожаловали! — услышала Трина слащавый голос барменши и мгновенно обернулась. У стойки стояли Артур и Гавейн, широко улыбаясь. Улыбка короля была приветливой, привлекательной, но улыбка Гавейна… вышла соблазнительной и грешной, и Трине отчего-то неистово захотелось его стукнуть. Особенно, когда барменша ответила своей.
Трина крепче сжала ручку кружки, борясь с желание запустить ей в рыжеволосую красотку.
Артур и Гавейн начали о чем-то болтать с барменшей, и спустя пару минут она выдала им несколько дверных ключей и крикнула прислуживающим мальчишкам:
— Бард! Агро! Налейте и принесите нашим новым гостям эля и вина, да поживее! И ужин!
Мальчишки метнулись врассыпную, кто на кухню, кто за стойку, а Трина заметила, как барменша аккуратно прячет в лиф горсть золотых сверкающих монет.
Да уж, определенно хороший план не выдавать в себе богатых особо, разбрасываясь
Она едва не поперхнулась элем, когда увидела, как Гавейн, отходя от стойки, целует барменше руку и та краснеет, слово созревший на грядке помидор.
Трина и сама чувствовала, что краснеет. Только от злости. Желание запустить в этих обоих кружкой все возрастало.
Она вдруг вспомнила, что говорили рыцари о Гавейне, когда она только прибыла в Камелот. Что женщины и выпивка были его еженощными спутниками, и мало кто мог соревноваться с ним в количестве того и другого. Щеки запылали жаром. С тех пор, с первых дней пребывания, она больше не думала об этом. Тренировки, дружеское общение, отзывы слуг заставили забыть о том, что говорят о ее наставнике лучшие друзья. А что, если он, и правда, был бабником и пьяницей? Тогда ей было бы легче его не…
«Если любовь мешает долгу, не впускай ее в свое сердце. Не люби», — непрошенно всплыли в голове слова Мерлина. А ведь она пообещала ему, что разлюбит. Что будет бороться с чувствами.
И она должна. Не ради мага, но ради себя. Влюбляться в Гавейна было очень плохой идеей, будь он благородным и верным или распутником: совсем скоро она признается Артуру, заберет Грааль и Мерлина и отправится обратно, в двадцать первый век. Туда, где Гавейн существует только в легендах.
«В которых далеко не так прекрасен, как в реальности», — еще одна лишняя мысль.
Да что это с ней? Трина осуждающе взглянула на остатки эля в кружке. Должно быть, это он играл злую шутку, заставляя ее поддаваться размышлениям и эмоциям. Пожалуй, хватит.
Она резко встала, сказав Персивалю, что собирается спать. Джудит тут же поспешила за ней. Вскочил и Мордред, но Трина пригвоздила его к месту, жестко сообщив, что если за ней на каждом шагу будет ходить охрана, кто-нибудь да заподозрит, что она не просто заезжая торговка.
Рассудив, что до второго этажа Трина сама может добраться без приключений, рыцари неохотно отпустили ее.
В комнате было душно, несмотря на то, что из открытого окна дул поднявшийся к ночи ветер.
— Желаете отправиться ко сну, миледи? Я помогу вам…
Трина покачала головой.
— Я хочу прогуляться, — неожиданно выпалила, и служанка округлила полные ужаса глаза.
— Но, миледи, нам нельзя выходить!
— Я хочу прогуляться одна, — добавила, и вовсе шокируя служанку. — Никто не заметит. К тому же, сэр Гавейн научил меня обращаться с оружием…
— Вы не понимаете, миледи! Ночью в поселениях небезопасно…
— Я выросла в одном из таких, помнишь? — бросила Трина, ища аргументы в пользу своей казавшейся даже ей самой безумной идеи.
Джудит упрямо покачала головой.
— Я должна сообщить…
— Нет. — Отрезала. — Я приказываю тебе, Джудит, никому не говорить.
Запрещенный прием. Но Трина не была уверена, что он сработает: кого служанка боялась больше — рыцарей или ее? Ответ очевиден.
Но Джудит неожиданно согласилась.