Во имя Ленинграда
Шрифт:
Закончив рассказ о своих скитаниях, лейтенант, глядя исподлобья довольно робко, как мне показалось, искренне, без всякой рисовки, попросил не отсылать его в профилакторий.
– И так уж, товарищ командир, прошло двое суток, а я не летал. Жив, здоров, перед товарищами в долгу. Если можно, закрепите за мной самолет...
– Самолет закреплю и на отдых могу не посылать, и долг гвардейцы простят. Но из твоего, товарищ лейтенант, рассказа непонятно, почему тебя сбили, какой вывод сделан на будущее?
Столярский ответил сразу.
– Ошибку я допустил одну - не учел ваш совет, как атаковать бомбардировщики, летящие в плотном строю. А вот выводов сделал много: стреляю с большой дистанции неважно, не научился еще выбирать нужный ракурс атаки, плохо уклоняюсь от огня при сближении. Злость рассудок захлестнула, а нужно быть осмотрительным, иначе получается глупый риск. Надо больше думать на земле о том, что делать в воздухе...
– Как, товарищи, по-вашему? - обратился я к присутствующим. - Лейтенант хотя и молод, но выводы сделаны точные. Они целиком относятся ко всем гвардейцам полка. Учиться нужно не только по результатам характерного боя, важен каждый его элемент, малейшее упущение. Поэтому требую от всех комэсков и их заместителей усилить боевую подготовку на земле и воздухе, как это было когда-то на Ладоге, а затем в Кронштадте.
Метод свободной "охоты" над Чудским озером полностью себя оправдал. Мы провели без потерь несколько удачных боев, заставили немцев убраться из водного района, который они пытались использовать как исходную точку для нанесения ударов.
Вечером 22 февраля, после торжественного собрания в честь 26-й годовщины Красной Армии и Военно-Морского Флота, командир дивизии полковник В. С. Корешков вручил ордена Александра Невского Карпунину, Горюнову и Потемкину. Лейтенанту Столярскому - первый орден Красной Звезды, а лейтенанты Шестопалов и Селютин получили по второму ордену Красного Знамени.
Владимир Степанович тепло поздравил награжденных и всех гвардейцев полка с боевыми успехами. (За двенадцать дней дивизией сбито сорок самолетов. На Ленинградском и Волховском фронтах за эти же дни враг потерял 250 машин.) И как всегда, напомнил о боевой работе в ближайшее время.
– Есть точные данные - на нарвское и псковское направления противник перебросил отборные части истребительной и бомбардировочной авиации. Наша задача - разгромить основные силы первого воздушного флота гитлеровцев, прочно удержать наше превосходство в средней и западной части Финского залива и обеспечить наступление наземных войск и флота, освобождающих Эстонию.
Любые праздники на войне являются в то же время как бы и продолжением нелегких будней. Ведь бои не утихают ни на земле, ни в воздухе, радость побед и горечь потерь уживаются рядом. Так прошел и день 26-й годовщины Красной Армии.
Уже с утра Нарвский плацдарм подвергся жестокой бомбежке. И как мы
Запоздалых вылетов больше не было ни в этот день, ни в последующие.
Напрягая все силы, мы повесили усиленный "зонтик" над плацдармом. Одно звено из состава патрулирующих групп было нацелено на борьбу с высотными разведчиками Ме-110, которые вновь повели фоторазведку войск с высоты более чем восемь тысяч метров.
В первой половине дня немцы сделали пять налетов группами по сорок самолетов. Но натолкнулись на упорное сопротивление истребителей и зенитчиков. Мы побеждали. Теряя машины, враг каждый раз уходил от наземных объектов, не проведя бомбежку.
В одном из этих боев погиб лейтенант Кросенко. И опять из-за собственной неосмотрительности. Не везло пока и с высотными разведчиками. Три попытки перехватить Ме-110 результатов не дали. Противник успевал, не снижаясь, уйти на запад. Это было что-то новое в тактике разведки. "Мессеры" отказались от приема отвесного пикирования, когда на них нажимали "лавочкины". Выходило, что и наш прием - одной парой отвлекать, а второй перехватывать - устарел. Решили попробовать охват с двух сторон. "Фокке-вульфы" не помешают, они на такую высоту не лезут. Значит, можно действовать в одиночку, используя всю мощь мотора, выжимая предельную скорость.
План такого перехвата я подробно разъяснил летчикам и для практической проверки во второй половине дня вместе с группой прикрытия вылетел на задание.
Ведомым в этот полет взял отличавшегося быстрой реакцией, смекалкой и хорошими стрелковыми качествами лейтенанта Сашу Алпатова.
Патрулируя над плацдармом, мы держались вместе с основной группой, только чуть выше, показывая немецким локаторщикам, что на большой высоте истребителей нет и путь для их разведчиков в настоящее время свободен.
Минут через двадцать пункт управления дивизии передал: "На удалении 80 километров с юго-запада, высота три и четыре тысячи метров, большая группа. Частью сил атакуйте до линии фронта". По голосу я узнал подполковника Ройтберга и тотчас ответил:
– "Ангара"! Патруль не разделять, противника атакуем на переднем крае! Я - "Тридцать третий".
– "Тридцать третий"! Вас понял. Рад, что вы здесь. Действуйте по своему плану, - ответил начштаба. И тут же сообщил: - Одиночный на большой высоте, дальность сто, вдоль берега залива, курс на восток.