Во имя Мати, Дочи и Святой души
Шрифт:
Вовремя – как и должно сходиться по милости Госпожи Божи – вошла Свами.
– Что, сестра Соня? Доброе утро приспело? Сейчас мы Сонечку уложим, ублажим.
Клава распустила петли по знаку, а Свами подхватила падающую Соню и положила на подстилку.
– Ну вот и исполнила, вот и испытала. Всё хорошо. Теперь новая жизнь твоя, Сонечка. После изгнания из рая безгрешного. В трудах и в поте будешь. И в муках, как положено.
– Положена… Куда положена?. . Во гроб?
– Ты вытерпела, заслужила: положение в кровать.
Подоспел
Положенная в кровать Свами, Соня пробормотала:
– Госпожа Божа, не оставь меня.
– Надо говорить «помилуй», – возразила Свами. – Госпожа Божа никого не оставляет, но не всех милует.
27
Соня по милости Свами оставалась в кровати, и Клава принесла ей после общей радости миску овсянки. А Свами добавила росы утренней большой стакан. Чтобы Свами еще и завтраком своим персональным кормила весталку разжалованную, Клаве и примыслиться не могло.
Следом вошла сестра Эмилия.
– Подвиги какие свершают девочки, подвиги какие! – умилилась она. – Я с моими немощами и помыслить не могу.
– Укажет Госпожа Божа, и смогёшь, – заметила Свами без всякого назидания.
Все равно как если бы сказала: «Пойдешь тут рядом хлеба купить».
– Совесть меня гложет, сладкая Свами, потому что грех великий совершается: дочь моя Ксения в темноте пребывает. Я спасаюсь, узрела истину, а дочка коснеет. Звала я ее, по телефону увещевала, а она трубку бросает. Отец ее настраивает. Такой безбожий, что ничем не пронять его, до души не добраться. Знает только свои компьютеры, а в них-то самое безбожие и запрятано. Даже и философы спорят сейчас, что они мыслить могут без души. Такой грех! У меня давно начались от него всё дальше искания, а он молчит или смеется, а потом научился вместе: молчать и смеяться. А дочка в него. Папина, не моя.
– Большая дочка?
– Как они вот примерно. Сестрички светлые. Или на год старше. Только сестрички уже спасение нашли, а моя дочь гибнет безнадежно.
– Безнадежности нет, проси Госпожу Божу.
– Я только и делаю, что прошу.
– Значит – мало.
– Я не знаю. Я на всё готова. Может, претерпеть мне нужно?
– Нужно привести сюда дочку в корабль наш спасательный. Авось и просветим с помощью Божи.
Клава с сочувствием думала о неразумной девочке, почти ровеснице, которая убегает от истины и спасения. И чуть-чуть радовалась по контрасту, еще раз вспоминая, что она-то спаслась и попала к Госпоже Боже в милость.
– Не хочет она идти.
– Силой мы никого не тянем. А захочет Госпожа Божа – и просветит во тьме.
– Он ее в математический лагерь услал. Я думаю, нарочно. Боится, что узрит она со мной истину.
– А он, значит,
– Один.
– А может, уже привел кого-нибудь? Долго ли мужику. Ты здесь, дочка в лагере.
– Нет. Он равнодушный. Ничего не видит мимо своих экранов. Да и ради дочки мачехи не хочет.
– Пока не хочет. А полгода пройдет, год. И мачеху пропишет, и каких-нибудь родичей ее. Тогда-то дочка и увидит, Ксения твоя, кто ее любит и спасает.
– Она бы и раньше увидела, да уж очень она отцу верит. Обольстил ее этими своими компьютерами безбожьими. С семи лет сидит и щелкает, сидит и щелкает. Тут ей и Бог, и кесарь. И ей, и ему.
– Бог ложный мужской его не просветил, а Госпожа Божа сильней в своих милостях. А пока один он, пока дочкой не занят, он для просветления доступней. Можно сразу и просветить.
– Сладчайшая Свами! Яви такое чудо! Поедем, я покажу, познакомлю. Уж говорить-то он не откажется. Как интеллигент воспитанный.
– Не надо. Против тебя у него сердце ожесточено. Мы сами. Вот и сестра Соня искус перенесла и к новой жизни готова. Братик Григорий всегда ревнует Госпоже Боже послужить. Да все мы. Скажи только ему через телефон, что сестра Сонечка вот за вещами твоими приедет. Чтобы не удивлялся. А то теперь чужим и дверь не откроют. Так люди отдалились, замкнулся каждый, а замкнуться – великий грех. Госпожа Божа велит подруга подругу тесно любить. И друг друга. Одежда глухая пуговчатая – гроб походный, а дом замкнутый – смрадный склеп!
Сестра Эмилия тут же и позвонила.
– Сеня? Это Эм… это Лена… Ну не будем сейчас, это долгий разговор. Ксаночка как? Всё в лагере? Сеня, тут девочка от меня зайдет. В нашем, в серебряном, святая вся. Она вещи для меня заберет, какие скажу… Ну не будем, ты собрался в ад, это твой выбор. Вещи-то забрать я имею право?. . И живи пожалуйста, никому твоя площадь не нужна. Здесь другие люди, они познали истину и духом одним живут. У меня есть место здесь в корабле спасательном, и площадь мирская мне теперь все равно, что диссертация по марксистской эстетике, прости меня Божа за слова непотребные… Да, только вещи. А Ксаночка сама выберет, где свет и где тьма. И проваливайся дальше в обнимку со своим компьютером.
И добавила для своих:
– Он этот ящик дьявольский, по-моему, и ночью не выключает… Прости меня сладкая Свами, что я мирским умершим именем назвалась: он бы не понял иначе. Наложи поучение любовное.
– Потом. Иди, сестра Эмилия. Госпожа Божа тебе улыбается и благословения шлет.
После Эмилии Свами призвала в совет и Витька.
– Всё понятно, сестры и братья? Этот Сеня дальше компутера ничего не видит. Ну – профессор и есть. Увещевай его, сестра Соня, словом истинным. Госпожа Божа тебе поможет, уста твои медовыми преобразит. И подвиг твой девический Она-Они благословят. И братья Витя с Гришей укрепят тоже. Ну и сестричка Каля, пожалуй, в помощь полезна: у нее тоже, я знаю, уста, как мед.