Во имя отца и сына
Шрифт:
Гостей собирали по этому случаю всегда особо важных. Каждую кандидатуру перед включением в список приглашенных всесторонне обсуждали на семейном совете под председательством самого Николая Григорьевича при участии его супруги - пышногрудой, дородной дамы - Светланы Ильиничны и сына - Макса Николаевича Афанасьева. Прежде всего в число гостей включались постоянные, те, кто приглашался из года в год: близкие родственники и друзья. Таких было немного. Затем шли необходимые знакомые. И, наконец, "разовые" и "крайне
В числе завсегдатаев, никогда не вызывающих никаких сомнений либо отводов у членов семейного совета, были Александр Маринин, помощник скульптора Климова Матвей Златов, кинорежиссер Евгений Озеров и представитель министерства Иван Петров, старый покровитель семьи. На всех предыдущих торжествах неизменно присутствовали Ефим Поповин и давнишний друг Гризула старый большевик Арон Герцович, со своим сыном - художественным руководителем театра Михаилом Савельевым и замужней дочерью Ритой, женой крупного ученого. На сей раз двое - Ефим Поповин и Арон Герцович - вызвали возражения.
Светлана Ильинична, с карими в крапинку глазами и двумя родинками, украшавшими ее румяное круглое лицо, писала список. Когда она внесла Арона Герцовича, председатель семейного совета сначала поморщился, потом снял очки и сказал, мельком взглянув на сына:
– А стоит ли?
Макс смолчал. Светлана Ильинична, стрельнув в мужа глазами, в которых отразилась тревога, спросила:
– А почему?
– Арон болтлив и нуден. Всегда лезет в политику. А у нас будет новый гость, директор завода, мы его недостаточно знаем, - пояснил Гризул-старший, чего-то недоговаривая.
– Это невозможно, - решительно возразила Светлана Ильинична, бросая на супруга взгляд, в котором была видна готовность лечь костьми, но отстоять кандидатуру старого Арона.
– И Миша обидится, и Рита не придет, так и знай, - пригрозила она на всякий случай. Рита была ее подругой.
Макс говорил примирительно, но вяло и равнодушно:
– Миша не обидится, и Рита никуда не денется: древнейший им тоже порядком надоел своим маразмом. Не в этом дело, - заключил он и начал с усталым глубокомыслием набивать в трубку "золотое руно".
– И вообще, квартира у нас не резиновая. Где сесть? И так тесно. Надо сокращать. А за счет кого?
– Николай Григорьевич с раздражением надел очки и уставился стеклами на жену: - Нет, ты скажи, кого сократить?
– А я знаю? Я не начальник отдела кадров, - не сдавалась супруга, но все-таки предложила: - Зачем тебе Поповин? Ну к чему он? Вот увидите: рано или поздно его посадят. Я знаю, я чувствую.
Николай Григорьевич вздохнул. Он не очень верил в предсказания жены насчет незавидных перспектив Ефима Поповина. Но само слово "посадят", такое откровенное и прямое, вызвало неприятную горечь и испортило настроение. А тут еще сын, поддерживая сторону матери, сказал:
– Мама говорит резон. Фима
– Хорошо, - решительно сказал Николай Григорьевич жене.
– Вычеркни Ефима и скажи ему, пусть не приходит и не тратится на подарок. Скажи, что мы уходим в гости, в ресторан. Наконец, уезжаем в Мексику встречать Новый год.
– Почему в Мексику?
– поинтересовалась Светлана Ильинична. Это чисто женское любопытство.
– А там разве есть елки?
– Какое мне дело, поезжай куда хочешь, - ответил' председатель семейного совета.
– Надо пригласить Соню с Жорой, - напомнила Светлана Ильинична после минутной паузы. Когда-то Сонин муж работал в Совете Министров и они дружили. Год назад он на чем-то "погорел", с тех пор работает научным сотрудником в каком-то музее и живет только на зарплату: сто двадцать рублей в месяц!
– А зачем? Что от него толку? Жрет, пьет, болтает гадости, - в запальчивости вырвалось у Николая Григорьевича то, что не положено говорить вслух воспитанным людям.
– Ты несправедлив, Жора - хороший человек, - укоризненно сказала жена.
А Николай Григорьевич уже сорвался: такое бывает с ним не так уж часто и только дома, в семье:
– Хороших людей, дорогая моя, много. А гость бывает нужный и бесполезный. Ты это должна знать.
– Ну хорошо, хорошо, не ворчи - они не придут: Жора болен, а Соня одна не пойдет, - успокоила Светлана Ильинична.
– Болен? Не может прийти?
– вдруг обрадовался находчивый Макс.
– Тогда надо обязательно пригласить, раз не придут. Все-таки пусть знают, что и им честь оказана. Меня можешь исключить из списка. Ну что вы так смотрите: я серьезно говорю - меня исключите.
– А в чем дело? Ты уезжаешь? Надеюсь, не в Мексику?
– Конечно, нет, кактусы меня не прельщают. Я буду встречать Новый год в компании холостой молодежи у натуральной лесной елки, не тронутой топором.
– На даче?
– догадался отец.
– Что ж, это не дурно со всех точек зрения.
– Но, Макс, ты мог бы и дома: не забывай, что у отца день рождения. К тому же у тебя есть невеста, - встревоженно вставила мать: идея сына ей явно не понравилась.
– И я боюсь, как бы Ларочке не надоело ходить в невестах.
– Напрасно беспокоишься, дорогая, - успокоил отец, - твой сын вне конкуренции, и его невеста никуда от него не уйдет.
– Так что из того?
– сказала Светлана Ильинична.
– Сколько можно ходить в женихах? Ларочка славная девушка.
– Вот я и хочу, чтобы она всегда была славной, - шутливо заметил сын.
– Опыт всемирной истории семьи и брака. Утверждают, что только невесты бывают хорошими, а жены, как правило, ни черта не стоят. Ты, мама, разумеется, исключение. Считай, что папе здорово повезло.