Во имя отца и сына
Шрифт:
– Генеральский.
– Ты с ним дружишь?
– поинтересовалась Таня Зеленая.
– Да.
– Давно?
– снова стала спрашивать Юля.
Обе Тани молчали с настороженным любопытством,
– Нет, - едва выдавила Лада.
– Ты знакома с его родителями?
– Нет.
– А он с твоими?
– Тоже.
– Может, он женат? Есть дети?
– Не знаю.
– Ты выходишь за него замуж?
– И не подумаю.
– Ты его любишь?
– Не знаю.
– А он тебя?
– Не знаю.
– Да, девочка, ты, в самом деле, еще ничего не знаешь.
– Юля вздохнула и положила
– Ну, а родители твои знают, что ты здесь?
Этот вопрос, как раскаленная иголка, ужалил Ладу. Охватившая ее тревога разбудила совесть. "И до чего ж они приставучие! Точно следователи. И верно, Лика права: "То нельзя, это нельзя". Ну какое им дело, чего они суются? Не обязана я перед ними отчитываться. Да. Не обязана. Ни перед кем". Где-то в сознании послышался отдаленный голос: "Человек свободен!.. А ты что, не человек?.. Имей характер. Родители консервативны… Они привыкли сами подчиняться и хотят нас приучить!.. Не выйдет!.." Это память бросает Ладе спасательный круг, и ей становится легче. Не надо отвечать слишком любопытной соседке, не надо отчитываться перед родителями. Растревоженная совесть угомонилась. Лада закрыла глаза и притворилась спящей. Над ней, распростерши во всю ширь гигантские радужные крылья, парила любовь, неизведанная, непонятная. Она делала чудеса: наглость превращала в смелость, цинизм - в прямоту, остроумие - в ум. Каждому слову и каждому поступку любимого придавала удивительные краски.
"А Дима все-таки хороший", - думала Лада.
Но он не мог отплатить ей тем же. Лада для него была просто "очередной рыбкой". В ожидании ее он не притворно, а по-настоящему вздремнул. И проснулся под вечер.
После ужина Лада снова пошла к Диме в комнату.
Об этом Юле доложили обе Тани.
– Надо выручать девчонку, - сказала Юля.
– Ты поговори с ней, у тебя это получается. Ты, как старшая сестра, - посоветовала Таня Зеленая.
– А может, не надо? Пусть, как хочет. Нам-то что, - сказала Таня Голубая.
– Своя голова на плечах. Ей видней. А мы что? Мы ничего не знаем. А может, у них любовь? Он мальчик симпатичный. А что разбитной, так они все теперь такие. Это даже неплохо.
– Симпатичный, разбитной, любовь… Стиляга он, вот что я тебе скажу, - возразила ей Таня Зеленая.
– И никакой там любви нет. У таких не бывает. У них постельная любовь с коньяком. Один в комнате. Заходи. В буфете брал бутылку шампанского и вафли. Сама видела.
Таня Зеленая возбужденно прошлась по комнате. Овальное лицо ее было серьезным. Она ждала, что скажет Юля - самая старшая и самая опытная из всех них, четырех обитательниц этой продолговатой, в одно окно, комнаты, окрашенной в серый неприветливый цвет. К Юле они относились с уважением. И Юля сказала. Не просто сказала, а предложила:
– Вот что, девочки. Пойдите к нему в комнату. Вроде как бы за Ладой. Составите им компанию, всякие там вафли, шампанское. Угоститесь. И не стесняйтесь. Не робейте. С хамами не надо церемониться.
– Это мысль!
– подхватила Таня Зеленая.
– Покажем, на что способны работники советского прилавка.
– Не посрамим чести Мосторга!
– воскликнула Таня Голубая и обратилась к Юле: - А ты что, не пойдешь с нами?
– Мне не совсем
Обе Тани прихорашивались минут десять: подправили брови, ресницы, подкрасили губы и, с благословения командира своего - Юли Законниковой, ушли на "боевое задание".
Прежде чем постучать в дверь Диминой комнаты, прислушались. Да, Лада там: слышался ее негромкий ровный голос и приглушенные краткие фразы Димы. Постучали, не сильно, но настойчиво.
– Что надо?
– свирепо отозвался Братишка.
– Нада Лада, - ответила в рифму Таня Зеленая и толкнула дверь.
Дверь была закрыта изнутри.
– Ее нет, - поспешил ответить Дима, но Лада, которую вдруг снова охватила тревога, подошла к двери, повернула ключ, и они, не ожидая приглашения, переступили порог Диминой комнаты.
– Добрый вечер!
– Таня Голубая кокетливо улыбнулась Братишке и состроила глазки: нужно было с маху обезоружить парня. Затем, устремив свой взор на стол, где стояли три бутылки в окружении рассыпанных конфет, апельсинов и вафель, воскликнула с наигранной непосредственностью: - У-у-у, да тут пиршество!
Тане Зеленой показалось, что подруга слишком торопится, поэтому она постаралась несколько сгладить ее слова и, осмотрев комнату, сказала:
– На одного! И умывальник, и зеркало!
– Шампанское! Обожаю, - продолжала Таня Голубая, осматривая стол.
– А я портвейн и трюфели, - поддержала Таня Зеленая.
– Как здорово! Живут же люди!
– нараспев восторгалась Таня Голубая.
Братишка правильно оценил обстановку и разгадал нехитрый маневр "неприятеля". Спросил грубовато непрошеных гостей:
– Что вам нужно?
– Не что, а кто, - учтиво поправила Таня Зеленая.
– Это - во-первых. Во-вторых, нам нужна Лада. А в-третьих, настоящий мужчина, тем более хозяин, мог быть повежливей с гостями, к тому же с женщинами.
– И такой симпатичный хозяин, - льстиво добавила Таня Голубая, одарив Диму улыбочкой.
– Конечно, мы рассчитываем на угощение.
– Она снова вожделенно посмотрела на стол и облизала губки.
– Хотите вина?
– предложил Дима, беря бутылку.
– Хотим, - ответила Таня Голубая, и Дима налил им в стаканы.
– За что будем пить? За знакомство?
– спросила Таня Голубая, подняв стакан с шампанским.
– Старо и банально. Это все равно, что пить за прекрасный слабый пол, - обронила, тряхнув головой, Таня Зеленая и тоже подняла граненый стакан с портвейном.
– Я думаю, что наш добрый хозяин предложит более современный и оригинальный тост.
Дима посмотрел на Таню Зеленую пристально, прищурив глаз.
Он понял ее и принял вызов. Ухмыльнувшись и подмигнув Ладе, он деланно откашлялся и, держа в руке пластмассовый стаканчик с коньяком, заговорил неестественно громко:
– Ну что ж. Я хочу выпить за здоровье моих гостей и пожелать… - Сделав паузу, он многозначительно посмотрел в глаза Тане Зеленой и, чокнувшись с ней, продолжил: - Хочу пожелать хорошего жениха и мужа. По-моему, это совпадает с вашим желанием, если не ошибаюсь?