Во мраке Готэма
Шрифт:
Я сел на массивный деревянный стул и положил папку перед собой. Изабелла нашла внутри документы с множеством снимков – пугающих снимков, с учётом известной нам одержимости Фромли.
На каждом была изображена девушка, неизменно молодая и привлекательная. Многие фотографии были сделаны случайно: женщины стояли или сидели в метро, трамваях или на паромах.
Знали ли они, что их фотографируют? И если да, представлялся ли Фромли фотографом?
Даже если у него есть один из этих новых рекламируемых «Кодаков», то они слишком громоздки,
Алистер говорил что-то о том, что женщины, которых Фромли встречает просто на улице, могут особенно возбуждать его интерес. С одной стороны это было интересной теорией, а с другой – полной чепухой.
Но я начал считать фотографии. Двадцать, тридцать, сорок… Внутри было более пятидесяти снимков различных женщин.
Знал ли Алистер о привычке Фромли фотографировать? И как Фромли добился позволения сфотографировать у стольких женщин?
Но ещё более отрезвляющим был другой тип вложенных в папку снимков: фотографии лежащих, как в моргах, трупов.
Я неосознанно вздрогнул, просматривая снимок за снимком. Все трупы были женскими с синяками или другими повреждениями различной тяжести. Подобных фотографий было только десять, но и одной такой было бы слишком много.
Я отбросил вопрос «зачем он захотел сохранить у себя эти фотографии»? Вместо этого я задумался над тем, каким образом он смог получить к ним доступ. Такие снимки можно найти лишь в полицейских рапортах, и то – в отчётах коронера. Простой обыватель не сможет получить подобные фотографии.
Я засунул папку в свой чемоданчик и молча вышел из комнаты, присоединившись к стоящей в коридоре Изабелле. Она выглядела уставшей и взволнованной.
Я не смог придумать ничего утешительного, поэтому просто коснулся её руки, и мы вместе вышли на улицу, где поймали экипаж обратно к центру города, где располагалась «улица жестяных кастрюль» и квартира Клары Мерфи.
Разыскивая Стеллу, мы многое узнали о Фромли, хотя я первоначально ожидал получить не такую информацию. Надеюсь, определив местонахождение Клары, я смогу найти и Фромли. Папка с фотографиями, лежащая в моём чемоданчике, оттягивала мне руку и напоминала, почему это надо было сделать как можно скорее.
Внутри экипажа Изабелла медленно приходила в себя. Снимки, которые мы только что видели, демонстрировали извращённое мышление Фромли, с которым девушка напрямую прежде не сталкивалась в центре Алистера.
Она часто видела отпечатанные заключения Алистера и его заметки по этому делу, но она никогда сама не присутствовала при этих разговорах с Фромли и самого его видела довольно редко.
Изабелла передёрнула плечами.
– После этих снимков… Он каким-то образом стал для меня более реальным. Они показали, каким он видит мир вокруг себя. Я и не представляла, что столкновение с его миром будет таким пугающим.
Она запнулась и добавила:
– Я знала, что он мечтает, и он одержим ужасными, мерзкими мыслями. Но столкнуться с ними в виде записей на бумаге – это одно, а вот
– Только помните: он просто человек, - успокаивающе улыбнулся я. – Таким я его вижу. Я не могу его бояться. Потому что в тот момент, когда это случится, моя решимость его поймать может поколебаться.
Я не знал, поверила ли она мне, но Изабелла взяла себя в руки и пояснила, как фотографии, которые мы нашли, согласуются с масштабной идеей Алистера о Майкле Фромли.
– Алистер некоторым образом подготовил меня к подобному, - сказала она. – Он всегда утверждал, что фантазии и мечты Фромли подпитывают его насильственные действия. Именно поэтому Алистер – да и Фред Эббингс – работали над тем, чтобы помочь ему очеловечивать людей вокруг него. Они считали, что чем больше Майкл научится распознавать мысли и чувства других, тем ближе он будет подходить к своей полной реабилитации.
Я ничего не ответил Изабелле, потому что мы как раз добрались до нашей цели – Запад 38-ой улицы. Но то, что мы сейчас выяснили, заставило меня ещё сильнее переживать из-за Клары Мерфи.
Я надеялся, что Клара сможет помочь нам найти Фромли. Но больше всего я надеялся, что мы найдём её в квартире; найдём живую, неизбитую, в безопасности от любого насилия, движимого этим человеком. Факт того, что её последний раз видели в обществе Фромли, заставлял меня беспокоиться о её благополучии.
В отличие от предыдущего вечера, когда это место было пустынным, а большинство жителей отправились на ужин, сегодня холл был заполнен какофонией звуков: какая-то женщина с чувством пела глубоким оперным голосом, и громко, отрывисто звучала «Моя девчонка Сэл» на пианино.
Помещение было шумным, наполненным людьми. Здесь кипела жизнь – прекрасный антидот для нашего настроения после посещения комнаты Фромли. Мы направились к комнате 432, где я – как и прошлым вечером – постучал несколько раз в дверь. Никакого ответа.
– Всё ещё нет дома, - разочарованно вздохнул я. – Попробуем позже.
Я отвернулся от двери и решил найти управляющего, который мог что-нибудь рассказать о расписании и привычках Клары.
– Подождите минутку, - произнесла Изабелла. – Сначала ст'oит что-нибудь сказать. Она может быть дома, но просто не отвечает, из-за того что боится.
Если в этом всё дело, то я не мог представить, что ей сказать, чтобы убедить впустить нас. Вариант «Откройте, полиция!» вряд ли сработает. Но возможно, у Изабеллы получится лучше, чем у меня.
– Попробуйте вы, - настоял я. – У вас получится убедительнее.
Она согласно дёрнула головой и мягко, но уверенно крикнула:
– Мисс Мерфи, вы там? Меня зовут Изабелла Синклер. Мы с другом надеялись с вами поговорить. Мы займём всего пару минут вашего времени.
Мы подождали несколько секунд, а потом услышали звук набрасываемой на дверь цепочки, и я снова поразился дару Изабеллы выбирать верную манеру разговора.