Во сне и наяву, или Игра в бирюльки
Шрифт:
— Повезло тебе, что смылся. Но что же мне с тобой делать?
Если бы Андрей знал! Однако разговор с Князем (или он все-таки настоящий старший лейтенант?) успокоил его немного. По крайней мере, он убедился, что не зря сбежал, и уже не думал, что Князь — шпион.
— А куда вы хотели меня увезти? — спросил он, не подумав, что этим неосторожным вопросом выдает себя.
— А почему ты решил, что я хотел тебя куда-то увезти? — Князь опять прищурился и так посмотрел на Андрея, что ему сделалось не по себе и снова по спине побежали мурашки.
— Вы велели купить два билета… —
— Выходит, малыш, что я ошибся в тебе, — проговорил Князь, продолжая щуриться. — Думал, что ты хорошо воспитан… Иди-ка сюда. — Андрей подошел, у него дрожали коленки. Он почти не сомневался, что Князь будет его бить. Или вообще убьет. — Тебя родители и учителя учили, что врать нехорошо? Особенно старшим? — Он взял Андрея за подбородок, приподнял голову и заглянул в глаза. — А еще и пионер, наверное? Тебе сколько лет?
— Четырнадцать, пятнадцатый.
— Взрослый парень. Твои ровесники трудятся, вместе со взрослыми куют победу над врагом, а ты!.. Расстроил ты меня, малыш, сильно расстроил.
— Простите, я больше не буду.
— Это ясно, что ты больше не будешь, — усмехнулся Князь. — Мне можно солгать только раз. Подумай и ответь на такой вопрос: тот, кто часто извиняется, хороший человек или плохой?
Вопрос этот привел Андрея в некоторое замешательство, потому что тут и думать нечего — плохие люди не извиняются. Но, если Князь все же спрашивает, значит, в этом есть какой-то скрытый смысл, подвох…
— Хороший, — не очень уверенно ответил Андрей.
— Ошибаешься. Хорошим людям нет нужды извиняться. Они просто ведут себя прилично и не лгут. А я-то совсем было поверил в тебя. Интеллигентный вроде юноша, земляк…
— Вы тоже из Ленинграда?!
— Тоже, тоже. Но ты не оправдал моего доверия. — Князь поднял указательный палец. — Не оправдал, — повторил он, — и поэтому нам с тобой, малыш, не по пути, — Он встал, подошел к двери, распахнул ее и, отвернув лицо, брезгливо сказал — Ступай на все четыре стороны! Хочешь — в Среднюю Азию, чтобы из тебя там бешбармак сделали, хочешь — в колонию за своим корешем. И запомни: ты меня никогда не видел. И этого безногого асмодея тоже. Осознал?.. Быстро напяливай свою шкуру и отваливай, пока я добрый.
И Андрею стало страшно. Еще недавно он ломал голову, как бы ему удрать отсюда, как бы избавиться от подозрительного старшего лейтенанта, который не поймешь кто на самом деле, а теперь стало страшно. Он боялся остаться один. Он ведь не знал даже, где находится. Зато прекрасно понимал, что его задержит первый же милиционер и действительно отправит вслед за Машкой в колонию, а там… Насчет «окорока» Князь, конечно, пошутил, такого быть не может, но в остальном он прав. Не просто так его увезли из Койвы в приемник. В одном с ним классе учился мальчишка, у которого умерла мать, однако его не отправили в приемник— он жил в детском доме. В Койве вообще было много детдомовских ребят, и все они учились в общей школе.
— Ножками, ножками! — поторопил Князь.
— Не прогоняйте меня, — чуть не взмолился Андрей. — Честное слово,
— Не специально, говоришь? Чемодан, пока меня не было, трогал? — неожиданно спросил Князь.
— Трогал.
— Хорошо, что хоть сейчас не соврал. Ты знаешь о том, что любопытство не порок, а большое свинство?
Андрей пожал плечами. Он почувствовал перемену в настроении Князя и немножко успокоился.
— Ладно, на первый раз прощаю. Но смотри у меня, малыш! Я таких шуток не люблю. Выкладывай всю правду о себе.
— Я правду сказал.
— Кто-нибудь из родных есть?
— Бабушка, мамина тетка. Она в Ленинграде.
— Жива, что ли?
— Жива.
— Больше никого?
— Еще Катя, — подумав, сказал Андрей. — Она домработницей у нас была.
— Книжки читать любишь?
— Очень.
— Про шпионов?
— И это была сущая правда.
— Правильно делаешь, — одобрил Князь. — Это не литература — мура. В общем, ты мне нравишься, хоть и пытался солгать. Отныне будешь моим племянником. Твоя мать — моя сестра. А твой отец погиб на фронте. Вы с матерью жили…
— В Койве, — напомнил Андрей.
— Какая там, к черту, Койва! Вы жили в этом самом городке, где мы сейчас с тобой находимся. Знаешь, как он называется?
— Нет.
— Южноуральск. Вот здесь вы и жили. Мать умерла, ты остался один. Я приехал и забрал тебя к себе. Зовут меня Павел Иванович. Для тебя — дядя Паша. Фамилия — Князев. Едем мы с тобой к моей жене в Куйбышев. Остальное тебя не касается. Ты даже не знаком с моей жёной. Да, а как мать-то звали?
— Евгения Сергеевна.
— Сергеевна… — Князь задумался. — Чтобы не запутаться, пусть она будет моей двоюродной сестрой, так вернее. Все понял?
— Понял. А до войны мы так и жили в Ленинграде?
— Вопрос мудрого человека, — рассмеялся Князь. Андрей уже понял, что его прозвали Князем из-за фамилии. — Так и жили. Зачем нам лишние сложности? На какой улице, говоришь?
— На проспекте Газа. Нас туда переселили, когда забрали отца.
— Загнали вас в трущобу. Но это все-таки лучше, чем жить, например, в столице Колымы.
— А что такое Колыма?
— Чему же тебя в школе учили?… Колыма — это такая веселая планета, где двенадцать месяцев зима, а остальное лето. А столица Колымы — славный город Магадан.
— Магадан на Чукотке, — возразил Андрей. — Порт на Охотском море. Вспомнил, — обрадовался он. — Колыма — это река. Мы в школе проходили.
— В том-то и дело, племяш, что в школе проходят одно, а вот в жизни бывает другое. По науке, солнце светит всем одинаково, на самом же деле — одному круглый год, а другому — по большим праздникам и с разрешения гражданина начальника. И давай условимся: лишних вопросов не задавать. Что нужно — сам объясню. Вообще никогда не старайся узнать больше, чем это необходимо. Люди заблуждаются, думая, что знание — сила. Все наоборот. Кто самый счастливый? Дурак, идиот. Почему? Потому что он ничего не соображает и ему все до фени. Чувствую, что влипну я с тобой, племяш! Зачислят и меня во враги народа…