Во власти Дубовой короны

Гончарова Галина Дмитриевна

Таня внимательно, будто в первый раз, поглядела на Руслана.

Ну, парень и парень. Высокий, достаточно симпатичный, волосы русые, глаза серые, лицо приятное… одежда – совершенно не брендовая. Все это продается в обычных сетевых магазинах, уж столько-то она понимает. Аксессуары? Часы, браслеты… Кстати, у того же Попова – и то и другое, и два кольца на руке, и очки фирменные. У Руслана ничего такого нет. И зачем, если у каждого сейчас с собой телефон, а в нем часы?

А уж кольца-браслеты медикам

частенько просто мешают.

Обувь?

Разве что обувь у Руслана качественная и дорогая. Но опять же в рамках, а не английский индивидуальный пошив. И если брать отношение, тут тоже все нормально. Списать даст, поговорит нормально, через губу не фыркает… мог бы он вот так, как парни вчера?

Таня еще раз подумала. Попробовала представить Руслана в том переулке.

Нет. Не сходится. Решительно не срастается. Чтобы Руслан пошел мстить и насиловать просто потому, что девушка ему отказала? Калечить собаку?

Хватать, как вчера?

Нет.

– То-то же, – Руслан понял, о чем она размышляет, без всякой телепатии. Вот еще, глупости какие! – Родительские деньги не делают ребенка особенным. И требовать к себе такого отношения – полный отстой. А Попов считал себя центром Вселенной только потому, что мог себе позволить более дорогие шмотки… глупо.

Таня хмыкнула.

Глупо, не глупо… считал же! Может, постоит реальным дубом – поумнеет? Есть шансы?

– Идем на лекцию? – вмешалась Салея, как самая разумная.

Ребята переглянулись да и пошли. А что еще делать прикажете?

Родители их больше не беспокоили. Что тут сказалось – воздействие Даниила Руслановича, рассказанная история или письма, которые Таня честно отправила почтой России по адресам парней и в которых уверялось, что мальчики живы и здоровы, просто находятся на перевоспитании и вернутся домой через год? Кто ж их знает?

Тане и с письмами хлопот хватило.

Требовалось переодеться и сходить на почту – так, чтобы не оставить отпечатков пальцев или других следов, а это ведь непросто. Кругом камеры, поэтому надо маршрут продумать: через дворы, где их нет, и не засветиться. Но родителей-то все равно жаль.

В истории с письмами был только один бонус. Почта России – почувствуй себя черепахой. К тому времени, как письмо дойдет до адресата, все следы с камер уже шесть раз сотрутся. Таня вообще подозревала, что каждое письмо они везут на оленях через Таймыр, два раза[28].

– Танька, ты чего с Поповым сделала?

Таня фыркнула:

– Машка, ты об дерево с разбегу хряснулась? Так сходи, пролечись! Что я могу сделать – Попову?! Он меня в полтора раза крупнее!

– Убить! – ляпнула Машка.

– А труп кто прятать будет? Салея? На себе потащит?

– Ты его могла убить в подвале.

Таня только

пальцем у виска покрутила.

– Маш, ты сходи, закуси, что ли? Или занюхивай. Бред несешь…

– Почему же бред? – вступила уже Извольская. – Не верю, что ты могла кого-то убить, но какую-то пакость ты, безусловно, сделала.

Таня снова повертела пальцем у виска.

– На урановые рудники продала? Попова? Или сразу инопланетянам скормила?

Тоже звучало неубедительно. Но Извольская сдаваться не собиралась.

– Вот нюхом чую, Углова, ты к этому причастна.

Таня лишь отмахнулась:

– Меньше ревнуй.

– К тебе, что ли?

Руслан встал перед Таней, словно загораживая ее от Извольской. И заговорил, жестко и отчетливо, давая понять, что он все же сын своего отца:

– У закона к Угловой никаких претензий нет. Если у тебя есть – скажи. Нет? Тогда втяни жало и не шипи. Попову не пять лет, разберется сам, куда ему идти и что делать. Ясно?

Катерина скрипнула зубами.

– Он…

– И тебе отчитываться не обязан. Пока вы не женаты вроде как.

– И не собирались, – заржала Машка. – Извольская, или мы чего не знаем?

Катерина прикусила губу и удрала в сторону, благо прозвенел звонок. Таня и Руслан переглянулись. И оба подумали об одном и том же.

В курсе дела был не только Цыган, но и Извольская. И знала, и одобряла, и слова не сказала.

Вот ведь… дерьмо на тонких ножках!

И к гадалке не ходи – проблемы с ней будут. Но это потом, потом. А сейчас Тане было не до Извольской, что бы она там о себе ни воображала. На первом месте – Салея.

Вот там все серьезно. А в медколледже…

Извольская может плеваться ядом хоть сутки, только от этого никто не умрет. А вот даэрте надо помочь. Срочно.

У них действительно вопрос жизни и смерти. Их смерти. Целого народа. Вот где страшно-то…

Возвращаешься ты с работы, довольная жизнью, счастливая, и – здрасте-нате! У порога встречают три человека.

Двое тебе преотлично знакомы. И ты за них искренне рада. Это Ирина Петровна и Лада Новицкие. Лада выглядит уже гораздо лучше, не такой землисто-серой, а уж как ее мать шикарно выглядит! Улыбка, взгляд…

Когда можешь больше не волноваться за своего ребенка, сразу так легче на душе становится… все, деточка больше не подсядет на наркоту. Никогда.

И это – счастье.

А вот третью женщину Таня раньше не видела.

– Добрый вечер?

– Танечка, здравствуй, – Ирина Петровна чуть в пояс не поклонилась девушке. Вовремя спохватилась. Но и кланялась бы, и ручки целовала… есть за что.

– Здравствуйте, Ирина Петровна. Все в порядке?

– Да, деточка. Все замечательно… спасибо тебе! Какое же вам спасибо…