Во власти мракобесия
Шрифт:
– Мариша, ты же помнишь наши разговоры. Я не гожусь для семейной жизни. Кроме того, второй такой красавицы, как ты, я не найду… И не искал никогда.
– Но ведь женщины у тебя есть? Разные? – Она села спиной к окну и щёлкнула пальцами, подзывая официанта.
– Если у мужчины нет женщин, это означает, что у него психическое расстройство, – ответил Геннадий.
– И ты ни к кому не привязался? Впрочем, я и так знаю, что нет, – подняв голову к подошедшему молодому человеку в длинном белом фартуке, она заказала два кофе. – Я угадала? Ты ведь чёрный кофе
– Остаюсь верен своим привычкам. Ничто у меня не меняется. Расскажи-ка лучше о себе, Мариша.
– Веду размеренную жизнь. Честно говоря, скучаю. Была после тебя ещё раз замужем… За бизнесмена вышла, но развелась.
– Что так?
– Тупой был до невозможности. Зато при разводе он отвалил мне кучу деньжищ. Пытаюсь заниматься благотворительностью, организовала художественную школу.
– Стало быть, сейчас ты свободная женщина?
– Да, но собираюсь замуж.
– Опять? Тебе не надоело?
– Не могу без семьи, хочу, чтобы рядом постоянно был мужчина. Знаешь, в любовниках есть нечто такое, что пугает меня. Они словно напоминают мне о скоротечности жизни: только что был в кровати – и уже нет, исчез, и никто не знает, вернётся ли снова. А муж и семья – это своего рода символ постоянности.
– Поэтому ты постоянно меняешь мужей? Ну и кого теперь взяла на прицел?
– Одного американца. Он работает в группе Чубайса. У них там несколько американских консультантов.
Воронин почувствовал, как его сердце застучало учащённее, но не подал виду, что информация ему интересна.
– Познакомишь?
– Ген, неужели тебя интересует, с кем я сплю? – Она поморщилась.
– Мариша, ты меня обижаешь. Это не интересовало меня даже в дни нашего супружества.
– Тогда зачем тебе? Ах да – полезное знакомство. Я забыла. Ты никогда не упускал шанса завязать новые связи… Ты всё ещё сыщик? По-прежнему в МВД?
– Нет, недавно ушёл. Но сыщик остаётся сыщиком даже на пенсии.
– Где ты теперь? – спросила она с дружеским любопытством.
– Присматриваюсь, куда устроиться. Есть кое-какие предложения, но я пока не решил. Хочется чего-нибудь поспокойнее.
– Что ж…
Сонный официант принёс кофе на подносе и лениво составил чашки на стол.
– Спасибо. – Марина подвинула к себе чашку и, элегантно взяв кусочек сахара тонкими пальцами, опустила его в кофе. – Если тебе это надо, я познакомлю вас. Послезавтра будет благотворительный вечер, концерт, фуршет. Приходи. – Она взяла салфетку и быстро написала адрес. – Там я вас представлю друг другу. На всякий случай вот моя визитка, тут все телефоны.
– Приятно иметь дело с такой женщиной. И вдвойне приятно осознавать, что я срывал с губ такой женщины поцелуи.
– Ещё неизвестно, кто с чьих губ что срывал, дорогой, – засмеялась она, запрокинув голову.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. МАЙ 1996
– Алло, братишка, это Клюшка, – услышал Никита голос в трубке мобильного телефона. – Старикан выезжает. Не оплошай…
Никита уже третий день проводил в замаскированной «лёжке»,
Третий день подряд Никита слышал в телефоне один и тот же голос, сообщавший: «Старикан выезжает». Обладателя этого голоса Никита не знал и к знакомству не стремился, Волчара в разговоре назвал его Клюшкой и объяснил, что ему поручено наблюдать за воротами особняка Машковского.
Сегодня погода выдалась облачная, солнце ни разу не выглянуло из-за низких туч. Услышав голос Клюшки, Никита взял в руки винтовку и поднёс оптический прицел к глазу. От дома до поворота дорога занимала около минуты. Машина лишь на несколько секунд задерживалась на одном месте, предоставляя снайперу идеальную возможность для осуществления своей задачи, затем сворачивала, бликуя стёклами, и уносилась по шоссе.
– Не оплошай, – повторил Клюшка.
Никита не чувствовал за собой вины за то, что не выстрелил в предыдущие дни. Но в глазах Волчары он заметил нехороший огонёк.
– Я всё сделаю, – заверил Никита. – Не беспокойся.
В этот раз оплошать он не имел права…
Машина, плавно покачиваясь, выплыла из-за раскидистых кустов, щедро осыпанных клейкими молодыми листочками, и затормозила перед поворотом. Оптика прицела сделала лицо водителя огромным и плоским. В тени салона виднелся Машковский и его секретарь. Старик о чём-то сосредоточенно думал, прислонив морщинистую руку ко лбу. Машина остановилась окончательно, Григорий Модестович чуть качнулся, но позу не поменял.
Никита совместил перекрестье прицела с головой жертвы и надавил на спусковой крючок. Хлопнул выстрел, и лобовое стекло мгновенно покрылось густой паутиной белых трещин, почти полностью скрыв за собой Машков-ского. Но Никита всё-таки разглядел, как старик медленно откинулся на спину. На всякий случай он выстрелил ещё раз, теперь уже целясь в грудь Григория Модестовича. При втором выстреле от лобового стекла, ещё сильнее замутившегося от трещин, отвалился небольшой кусок.
Машина завизжала, бешено вращая колёсами, рванулась в обратную сторону и в доли секунды исчезла в густых тенях рощи.
– Я же обещал всё сделать, – холодно усмехнулся Никита и, вскочив на ноги, бегом бросился прочь от шоссе. Колючие еловые ветви хлестали его по лицу, и от этих липких ударов, оставлявших на губах вкус смолы и хвои, Никите было приятно. Не выпуская из рук винтовки, он выбежал на просёлочную дорогу, где стоял обшарпанный «жигулёнок» болотного цвета. Задняя дверь автомобиля с готовностью распахнулась. За рулём сидел Волчара и буквально пожирал Никиту глазами.
– Ну? – Волков постукивал ладонью по рулю. На обеих руках чернели перчатки.