Во власти мракобесия
Шрифт:
– Здравствуйте, Степан Григорьевич. Присаживайтесь. – Он указал на прикрученный к полу стул. – Моя фамилия Игнатьев.
– Вы адвокат?
– Я бы так не сказал, – без улыбки, но и не строго ответил Вадим.
– Следователь? – опять предположил Степан.
– Не нужно гадать, Степан Григорьевич, вы всё равно не нащупаете правильный ответ. Давайте лучше поговорим о вас.
– Чего уж обо мне… Случилось… Да, наехал. Я не отрицаю… Может, за чистосердечное признание мне какая-нибудь поблажка будет?
– Поблажка? О чём вы? Да и чистосердечное признание не имеет к вашему случаю
– Может, мне дадут условно?
– Условно? – Игнатьев улыбнулся с откровенной иронией. – За то, что вы в пьяном виде гоняли по улицам и сбили человека насмерть? Помилуйте, Степан Григорьевич, вы же не мальчик. У вас столько уже было задержаний за езду в нетрезвом состоянии… Но вот только теперь вашему отцу надоело хлопотать за вас. Видать, обозлился он на вас за что-то.
– Старый хрыч…
– Я не желаю влезать в ваши семейные дрязги… Давайте приступим к делу.
– К какому делу.
– Не буду ходить вокруг да около. У меня есть к вам предложение, – сказал Вадим.
Машковский-младший непонимающе посмотрел на Игнатьева. Тот выжидал, держал паузу.
– Какое предложение? – Степан громко сглотнул. – Что вы хотите предложить мне?
– Свободу. Вам ведь уже успело надоесть сидеть тут взаперти?
– Свободу? Вы… Но ведь вы сказали, что только через много лет… Кто вы?.. У вас есть сигареты? Можно закурить?
Игнатьев медленно, не отрывая глаз от Степана, достал пачку сигарет и протянул её Степану. Тот торопливо схватил её, но у него никак не получалось выковырнуть оттуда сигарету. Наконец он вытащил одну и взял её губами. Игнатьев щёлкнул зажигалкой, и Степан жадно закурил.
– Чего вы хотите от меня? – спросил он минуту спустя. – Чем я должен заплатить за освобождение? Не просто же так вы отпустите меня.
– Меня интересует ваш отец.
– Мой отец? – не понял Степан.
– Да. Григорий Модестович.
– Простите, а вы из какой организации? Я что-то не расслышал.
– Я не называл организации. Но если вас так интересует, то считайте, что я из МВД, – ответил Вадим.
– У вас что-то есть на моего отца? – Степан понемногу успокаивался.
– Что-то у нас есть почти на любого денежного человека. А на Григория Модестовича у нас есть разное «что-то». Вы же, надеюсь, не считаете вашего батюшку ангелом?
– Скорее уж дьяволом… – Он задумался, продолжая дымить. – Значит… То есть я… Что я должен сделать?
– Очень немного. Поставить пару-тройку «жучков» в его загородном доме.
– Да их всё равно вскоре засекут. Он регулярно прощупывает дом на наличие «жучков».
– Как часто? – уточнил Вадим.
– Ну уж раз в месяц точно, – подумав, ответил Степан. – Случается, что после кого-то из чужих. Он ведь редко кого из малознакомых принимает там. Только надёжных людей.
– Раз в месяц… И то хлеб… Может, после что-нибудь ещё придумаем… Одним словом, я могу считать, что получил
Ранним утром Смеляков в служебном автомобиле «вольво» ехал в Кремль. За мокрыми от дождя стёклами мутно сияли витрины магазинов, проплывали огни рекламных вывесок, сновали неясные тени. Работа не отпускала Виктора, о служебных делах он думал постоянно. Каждый выпуск новостей таил в себе отголосок того, чем занимался Смеляков. В каждом человеке ему мерещилась тень непростых, запутанных дел, цепко державших его внимание. Работа выдавливала из жизни всё личное. Он не успевал заняться дочкой, только что перешедшей во второй класс, не находил времени приласкать жену…
Вот и сейчас он в который уже раз возвращался к заявлению Романюшина. Оно заставило Службу безопасности президента усилить работу сразу по нескольким направлениям. Не прекращалась работа и по вопросам, которыми его отдел «П» занимался с первых дней своего существования; в их числе было так называемое дело Пет-лина – дело о выделении квоты на продажу нефти малоизвестной фирме «Проминформкооперация». По мере поступления новой информации картина прояснялась, но ситуация не становилась проще. Согласно последним полученным данным, основная часть суммы, вырученной «Проминформкооперацией» от продажи нефти – а именно 100 миллионов долларов, – должна была уйти в Киев на поддержку украинского президента в предвыборной кампании, так как Кучма начинал терять свои позиции и мог не справиться с ситуацией самостоятельно. Оставшуюся часть в 30 миллионов долларов «Проминформкоопе-рация» обязана была сдать в государственную казну. Но в казну не поступило ничего…
Выслушав Смелякова, начальник СБП нахмурился, вспоминая что-то.
– На выборы Кучмы, говоришь? – пробормотал он. —
Так вот о чём он говорил, вот что имел в виду.
– Кто?
– Ельцин. Как-то раз он упомянул о помощи, которую надо бы оказать Кучме. Я спросил: «Борис Николаевич, что вы имеете в виду?» Он отмахнулся, мол, есть кое-какие соображения. Теперь-то я понимаю, о чём шла речь.
– Александр Васильевич, как поступить с этой информацией?
– Про Кучму? – Коржаков пожал плечами. – А что тут делать? Это не наша компетенция. Раз президент ведёт такую политику – это его выбор. А вот насчёт оставшихся тридцати миллионов надо дожать до конца. Составляй справку для президента, я отнесу ему, пусть разбирается. А материалы направляй в Генпрокуратуру.
– Справку я, конечно, напишу, – ответил Смеля-ков, – только не буду указывать настоящие реквизиты счетов и банки указывать не буду.
– Ты думаешь, что говоришь? Не доверяешь президенту?
– Дело не в этом, – объяснил Виктор. – Так или иначе, но президент обязан ознакомить с этой справкой Черномырдина, а может, и ещё кого. Если я укажу действительные номера счетов, Петлин, скорее всего, узнает об этом очень быстро и все свои капиталы переведёт на другие счета и в другие банки. И тогда у нас ничего не будет на него, только голословные утверждения. А так пусть думает, что у нас неточная информация. Когда дело против него будет возбуждено, вот тогда я и представлю реальную информацию следователю.