Во времена Перуна
Шрифт:
– Нынче дань богатую привезли, - сказал Олег.
Рюрик приподнялся, кинул взгляд на слуг, посмотрел на жену.
– Уйдите все. Оставьте нас с воеводой.
Когда все вышли, Рюрик сказал:
– Я помираю.
– Может, выздоровеешь ещё.
– Нет, - твёрдо проговорил Рюрик.
– У меня нет никаких желаний, значит, я скоро умру. Олег, я верю тебе, как брату, поэтому поручаю твоим заботам Игоря. Поклянись, что будешь ему отцом и сохранишь для него княжеский престол. Поклянись на
Олег обнажил меч, взял на ладони лезвие.
– Сделаю так, как ты велишь. Ежели нарушу твою волю, пусть отступятся от меня и проклянут меня во веки веков великий бог Перун и скотий бог Волос и своим же оружием посечен буду.
Рюрик смотрел на Олега горящими лихорадочным, беспокойным огнём глазами и, как только тот замолчал, быстро сказал:
– Да будет так. А свидетели твоей клятвы да будут боги.
Пусть войдут мужи и выслушают мою последнюю волю.
И принесите Игоря.
Горница наполнилась людьми. Сбыслава принесла Игоря, посадила на постель к Рюрику.
– Меня призывают к себе боги, - медленно заговорил Рюрик, - ныне прощаюсь с вами, любезные воеводы и верная дружина. С вами жизнь жил, с вами славу и золото добыл.
За то благодарю вас. Но и вы со мною удачливы были, а те, кто захотел жить сам по себе и ушёл от меня, сгинули. Ныне объявляю мою последнюю волю.
– Рюрик обвёл взглядом стоявших у его одра воевод, и его взгляд был, как всегда, твёрд.
– Слушай, Алвад, и все... Слышите вы меня?
– Слышим, князь, - ответил за всех Алвад.
– Так слушайте мою последнюю волю.
Рюрик замолчал, погладил по головке Игоря и, захватив широкой ладонью, подвинул к себе.
– Княжение передаю сыну моему Игорю. Вам, воеводы и дружина, слушать его, как меня. А пока он мал, блюсти княжение Олегу. Такова моя воля. Клянитесь на верность и послушание Игорю и Олегу.
– Князь, я твой племянник, - сказал Алвад, - а Олег даже не нашего рода.
Со двора донеслись голоса и звон оружия.
– Что там?
– тревожно спросил Рюрик.
– Это, князь, по моему слову пришла дружина проститься с тобой, сказал Олег.
– А-а-а...
– На лице Рюрика появилось подобие улыбки, он отстранил от себя Игоря.
– Возьми, Олег, князя Игоря, даю тебе его с рук на руки. Отныне ты ему отец и оборона.
Олег взял мальчика.
– Будь покоен, князь!
– И, повернувшись к воеводам, он сказал: - Кого любил и жаловал отец, того будет любить и жаловать сын.
– Да будет так, - проговорил Рюрик.
– Клянитесь, воеводы...
По горнице пронёсся глухой шорох вытаскиваемых из ножен мечей.
После клятвы Рюрик сделал рукой знак, чтобы все ушли и с трудом сказал:
– А ты, Олег, останься...
Когда все ушли,
– Олег... помни... свою клятву...
ПОХОРОНЫ
Рыданья женщин-плакальщиц огласили княжеский дом.
Олег приказал Ролаву и Добромиру охранять Сбыславу и Игоря, чтобы не случилось с ними чего недоброго в суматохе.
На высоком берегу Волхова, там, где стоял Рюрик с дружиной, когда пришёл к Новгороду, призванный Гоетомыслом, рабы выкопали глубокую яму временный приют князя. В неё опустили одетое в богатые одежды тело Рюрика, там оно будет находиться, пока всё будет готово к торжественным похоронам.
Когда рабы покрыли яму настилом из смолистых сосновых брёвен, к старшей жене Рюрика и стоявшему возле неё Алваду подошла одетая в чёрное старуха, высокая, крепкая и широкоплечая. Это была распорядительница похорон. Её называли Прислужница Смерти. Уже многих знатных мужей и простых воинов снарядила она в дальний путь - в мир мёртвых.
Старуха поклонилась. Алвад кивнул в ответ.
Старуха подняла вверх костлявые руки и, повернувшись к толпе рабынь и служанок, хриплым голосом воззвала:
– Кто из вас умрёт вместе с ним?
И не успела она договорить, Сбыслава рванулась вперёд и закричала:
– Я! Я! Я умру с моим господином!
– и она разрыдалась.
Все оцепенели. Обычай предписывал, чтобы умершего в мир мёртвых сопровождала служанка, а не жена, которая должна была заботиться о детях. Но и запрещения для жён, желающих разделить судьбу мужа, тоже не существовало.
Но существовал другой, требующий неукоснительного выполнения закон: женщина, вызвавшаяся умереть вместе с покойным, не могла отречься от своих слов.
Как только Сбыслава сказала первое слово, к ней подошли две девушки в чёрной одежде - помощницы Прислужницы Смерти - и встали за её спиной. Теперь они будут повсюду следовать за ней, куда бы она ни пошла.
Сказав роковые слова, Сбыслава успокоилась.
Старуха, как чёрная птица, легко и неслышно, поспевала повсюду, и повсюду, казалось, стояла её нетающая тень.
Живые готовили умершего в дальний путь.
Женщины кроили и шили драгоценные погребальные одежды из самых дорогих материй - парчи, бархата, византийских наволок, шёлка.
По обычаю, на одежды выделили треть всех его сокровищ.
Треть останется жёнам и детям.
Треть пойдёт на мёд и вино для тризны.
На княжеском дворе поставили столы с мёдом, вином и всякими угощениями для всех новгородцев. Стояли столы и в княжеских покоях, и в друж:инной, и у рабов. Все должны проводить князя, пируя и веселясь, чтобы пиром и весельем началась его загробная жизнь и так продолжалась вечно.