Во все Имперские
Шрифт:
— Нет, — нахмурился Лёдов, — Ничего подобного. Императорский трон жестковат для моей задницы, если честно. Да и корона для головы маловата. Да и вообще, эта игра только для Багатур — Булановых, для членов Императорского клана. А еще победить в ней теоретически смогут лишь четверо реальных претендентов.
— Мда, кхе — кхе… — мягко произнес Псобчаков, и тут же раскрыл свою мысль, — Четверо. Из которых первый изгнанник, бежавший во Францию, второй — чудовище, а третий — идиот. Знаете, Борис Николаевич,
Псобчаков развернул своего коня в сторону леса, Лёдов поднял руку, собаки Псобчакова зарычали, им вторил медведь Медведянского.
Крепостные рефлекторно повалились на землю и закрыли головы руками, как и положено делать холопам, когда рядом начинается битва магократов.
— Ну я-то должна известить наследника, господа, — сказала уже отдышавшаяся девочка — посыльный, — Это мой долг.
Магократы, все как один, уставились на девочку.
— Ты же из Потаповых, так? — спросил Медведянский.
— Я из Подснеговых, Ваша Светлость.
Лёдов хохотнул:
— Дочка Сашки? Я тебя вроде видал раньше пару раз. Подснеговы служат в моем ЧВК. А твой дед — глава службы безопасности моей холодильной корпорации. Так что ни к какому наследнику ты не поедешь, девочка. Вместо этого ты сейчас вернешься в Павловск и доложишь, что наследника не нашла. Понятно?
— Предельно понятно, Ваше Высочество.
— Вот и умничка, — Лёдов покопался в кармане, вынул оттуда золотой гербовый рубль и швырнул девочке.
Подобрав рубль, гонец вскочила на коня и исчезла в лесу.
Псобчаков было потянулся к ружью, но потом раздумал и направил коня к лесу, а потом еще раз раздумал и, остановив лошадь, только вопросительно смотрел на Лёдова. Собаки Псобчакова, копировавшие все движения хозяина, тоже уставились на Бориса Николаевича.
— Извещать наследника НЕ БУДЕМ. Твёрдо и чётко, — мрачно произнес Лёдов, буравя Псобчакова взглядом.
Псобчаков сделал какое — то непонятное движение головой, то ли кивнул, то ли нет.
Две мокрые борзые вылезали из озера с тушей подстреленной Псобчаковым косули в зубах.
В этот момент на берег из леса ворвался очередной всадник.
На этот раз это была не девочка, а тощий мужик в желтом плаще и надетой не по сезону шапке — ушанке. Магократы узнали егеря Михалыча, лесника Императорского заповедника.
На лице у Михалыча застыла гримаса ужаса.
— Беда, господа! Беда с наследником! — запричитал лесник.
— Что такое? — спросил Лёдов, — Наследник прострелил себе яйца, перепутав их с косулей?
Но лесник не ответил, вместо этого он повалился с коня. Медведянский подъехал ближе к распластавшемуся на земле Михалычу и, взглянув
— Господа, Михалыч мёртв.
— В смысле? — спросил Лёдов, тоже подъезжая ближе, — Ран на теле нет. От страха он что ли умер? Какого вообще ху…
Но в этот момент над телом Михалыча вдруг заметались тёмные мерцающие сполохи, как будто стая мелких мошек.
— Черная магия! — воскликнул Медведянский, его конь взвился на дыбы, чуть не сбросив всадника.
Медведь Димона громко зарычал. Лёдов перекрестился. Над телом Михалыча продолжали метаться черные сполохи.
— Наследник был на восточном берегу. Вместе с Михалычем… — напомнил Псобчаков.
Магократы переглянулись, а потом все одновременно пустили коней по берегу, на восток вдоль озера.
Лёдов ругался и едва держался в седле, от выпитой водки его шатало, Псобчаков скакал первым в окружении стаи собак. Рядом со всадниками бежал галопом, чуть ли не опережая коней, медведь Медведянского. Пешие крепостные бросились вслед за хозяевами, но вскоре безнадежно отстали.
Через несколько минут бешеной скачки магократы достигли восточного берега, но здесь всё было спокойно, наследника нигде не было видно.
— Да где он? — спросил Лёдов и заорал, — Ау! Павел Павлович! Ау!
Магократы замолчали и прислушались, но ответом крикам Лёдова был лишь ветер в ветвях.
Псобчаков взглянул на своих борзых, те принюхались, все разом, потом заскулили, а потом зарычали в сторону лесной чащи.
— В лес! — высказал общее мнение Лёдов и направил коня в противоположную от озера сторону.
В лесу всадники, не сговариваясь, разделились. Лёдов и Медведянский двинулись в южном направлении, Псобчаков — в северном.
Стражницу из Лейб — Гвардии, охранявшую наследника, магократы нашли, проехав метров сто вглубь леса. Девушка была мертва, на её лице застыла гримаса ужаса. Над телом стражницы клубились темные частицы магии.
— Как и с Михалычем, — пробормотал Медведянский, — И ран на теле нет. Что её убило, а? Магия?
— Страх, — констатировал Лёдов, — Ты на рожу её глянь. Бойца самого элитного боевого подразделения во всей Империи убил страх. А раз так — то, уж прости, князь, пора нам текать отсюда.
— Но наследник… — заспорил было Медведянский.
Однако в этот момент оттуда, куда уехал Псобчаков, раздался нечеловеческий вопль, который тут же заглушил истеричный и испуганный лай собак.
— Володя! — Лёдов пустил коня галопом туда, откуда кричали.
Через полминуты Медведянский и Лёдов выехали на небольшую опушку среди сосняка. Там оба всадника в ужасе остановились, не веря своим глазам.
Медведь Димона от страха встал на дыбы и заорал, почти человеческим голосом.