Во все Имперские

31 августа 2028

Наш мир, Россия

Москва, Следственный изолятор

— Фамилия, имя, отчество?

— Котов Ростислав Павлович.

— Год, дата, место рождения?

— Одна тысяча девятьсот девяносто восьмой. Нашей эры. Город Санкт — Петербург. А день рождения у меня сегодня. Тридцатник стукнул. Могли бы и поздравить, кстати.

— Адрес по прописке?

— Отсутствует.

— Место

— Отсутствует. Слушайте, лейтенант, меня вообще нигде нет, ни в каких базах. Я, считайте, человек — невидимка. У меня только паспорта. Причём, один из них Лихтенштейна, а второй — Кипра. В связи с чем я и требую послов. Обеих этих государств. Мне, кстати, их должны были вызвать еще в обезьяннике.

— Я зафиксировал ваше требование. Шнурки и ремень сдайте.

— Лейтенант, глаза разуйте. На мне треники и бутсы. На бутсах шнурков нет, и треники с ремнем сейчас тоже не носят. Не модно, знаете ли.

— Личные вещи под опись…

— Лейтенант, у меня только паспорта, и они перед вами. А сумку я потерял, когда убегал от муса… от ваших коллег. В сумке, кстати, у меня были доллары. Хотелось бы узнать их дальнейшую судьбу. Я не удивлюсь, если ваши коллеги нашли мою сумку, но доллары приобщать к делу не стали, а просто поделили. Мои доллары.

Лейтенант на это ничего не ответил, а просто вызвал конвой.

— Эй, почему наручники?

— У вас тяжкая статья.

Это я и сам заметил, тем более что конвоировать меня прислали двух амбалов. Сотрудники СИЗО меня определенно опасались, судя по всему, по моему поводу им были даны совершенно однозначные инструкции.

Когда ты в первый раз попадаешь в тюрьму — все в новинку и интересно.

А вам наверняка интересно, как я тут оказался. Интересно же?

Ну так не буду томить. Моё имя и дату рождения (они, кстати, настоящие) вы уже и так знаете, а статья у меня — 359, часть третья. Наёмничество, да.

Воевал я много где, собственно, воевать — моя профессия последние одиннадцать лет. Не от хорошей жизни, сами понимаете.

С крайней войны я вернулся всего два дня назад и никак не думал, что любимая родина встретит меня наручниками и уголовным делом.

Так что же произошло, спросите вы? Когда это в России наёмников стали сажать?

А произошло вот что. Дело в том, что моим работодателем последние годы был Виктор Викторович Кан. Он еще известен под погонялом «Второй», и он на самом деле второй человек в нашем государстве, а в некоторых его самых тёмных сферах — так и вовсе первый. Точнее, был таковым до последнего времени.

Но потом началась война в Риаберре. Вы наверняка не знаете, что такое Риаберра, так что и тут требуются пояснения. Риаберра — это остров у берегов Африки. В Риаберре много алмазов, акул и негров, и еще насилия. А ничего другого там собственно и нету.

Так вот, мой работодатель Виктор Викторович Кан дал мне хороший контракт в Риаберре, чтобы я сражался там за Коммунистический Маоистский Фронт Освобождения Рабочих. Фронт, как вы понимаете, ориентировался на

Врагом Фронта было Объединенное Исламское движение Восточной Риаберры. Это движение, в свою очередь, сражалось за то, чтобы Риаберру могли разграбить арабы.

В принципе это все неважно, ибо я лично разницы между враждующими сторонами не заметил. Что коммунисты, что исламисты — в данном случае тупо одинаковые негры с автоматами. Разве что шевроны разные, но не суть.

Суть в другом: неделю назад Россия в очередной раз поссорилась с Китаем. И большие люди в высоких кабинетах решили тут же использовать эту ситуацию против Виктора Викторовича Кана, пса войны международного уровня и моего шефа. Были извлечены и разом вброшены в инфополе и прокуратуру тонны компромата.

Среди прочего в компрометирующих материалах фигурировали сведения о том, что незаконная (а законных у нас в стране, напомню, и не бывает) ЧВК моего босса воевала в Риаберре, причем воевала на стороне (о, ужас!) прокитайских сил.

Интересно было наблюдать, как наши СМИ оперативно переобулись, прям за сутки. Во всех новостях о Риаберре Фронт маоистов сразу же стал плохим, а Исламское движение — наоборот ангелами во плоти.

В результате Кан стал судорожно заметать следы, меня вызвали в Россию на разговор к шефу. Но разговор не состоялся, поскольку вчера был арестован Кан, а уже сегодня — я. Причем, арестовали меня, когда я уже прочухал ситуацию и пытался перейти на нелегальное положение.

Обидно, да.

Но мой арест сейчас наименьшая моя проблема, как вы уже наверняка догадались.

Наёмничество — это же от трёх до семи лет. Деньги на хорошего адвоката у меня на зарубежных счетах есть, раньше ни разу не привлекался, так что просижу я года три. А если буду паинькой, то вообще выйду через год за хорошее поведение.

Так что проблема не в том, что я подозреваемый. Самая большая проблема — в том, что я еще и свидетель. А мой шеф Кан не из тех людей, кто оставляет живых свидетелей.

Так что дальнейших вариантов моей судьбы мне видится ровно два.

Или Кан в ближайшее же время предложит мне денег за молчание. Или Кан в еще более ближайшее время меня убьет. Возможно даже прямо в этом СИЗО.

И хоть первый вариант с деньгами мне больше по сердцу, но и второго исключать нельзя. Кроме того, вы же не забыли, что у Кана погремуха — «Второй»? Этот мрачный символизм погонялова босса подсказывал мне, что Кан выберет именно второй вариант.

А значит, жить мне осталось при самом оптимистичном прогнозе считанные дни.

Впрочем, я не из тех, кто привык сдаваться и покорно идти под нож.

У Кана будет только одна попытка завалить меня. И если он ее провалит — я тут же потребую вызвать ко мне следователей из Федеральной Службы Контрразведки и сдам босса с потрохами. Но пока что никаких показаний давать нельзя. Я все — таки не крыса. Если Кан даст мне денег — буду молчать…