Во всем виновата месть
Шрифт:
Ярость вновь пробуждается, напоминая мне, что золотой мальчик, сидящий рядом, тоже виновен в её бедах. Он не считал Аню за человека. Возможно, сейчас взглянул на неё иначе, но раньше измывался над ней. Возможно, его издевки были даже ощутимее тех, что сыпались со стороны Синициной. И я не собираюсь продолжать тратить время на его безмолвную компанию.
Встав со скамьи, я медленно ковыляю в сторону дома.
— Эй, ты куда? Даже не попрощаешься?
— А я должна была расцеловать тебя за платок и то, что пришёл утешить? Прости… это не входило в мои
— Ты ненормальная. Всегда была такой! — бросает вслед Золотарёв, и я чуть притормаживаю. — Правильно, что тебя называют психопаткой. К тебе по-доброму, а ты ведёшь себя ничуть не лучше Синициной. Бездушная. Такая же, как и все. Столько времени надеялась на мой поцелуй, усердно делая за меня всю домашку, а теперь я вот, рядом, но ты отказываешься от исполнения своего заветного желания.
Медленно разворачиваюсь, делаю несколько больших шагов, хватаю Золотарёва за края расстёгнутого жилета, и тяну на себя. Он не ожидал такого напора, поэтому не сопротивляется даже.
— Я лучше ядовитую кобру поцелую, чем тебя. А домашка… Мне делать нечего было. Вот и развлекалась. Можешь сказать спасибо и подарить свой поцелуй этой кошке облезлой.
Отпускаю шуршащую под пальцами прохладную ткань и быстро ухожу.
Кажется, мне придётся серьёзно поговорить с сестрой и рассказать ей о случившемся. Она должна понимать, что способствовать её сближению с истеричным мажором я не стану. В конце концов, я не одобряю её выбора. Любовь, конечно, зла, а козлы этим активно пользуются, но я в этом участия принимать не собираюсь. Мне даже от одного вида Золотарёва становится тошно.
Телефон снова звонит, но я решаю, что поговорю со всеми, как только вернусь домой. Не помешала бы сейчас горячая ванна, а после тёплые папины объятия и его слова, что всё будет хорошо.
Вхожу в дом и надеюсь, что успею прошмыгнуть в комнату до того, как бабушка выйдет, но какой там?.. Со второго этажа спускается она. Женщина, которую я мечтала узнать, но так и не смогла этого сделать.
— М-мама? — бормочу сдавленным голосом и хлопаю глазами, глядя на неё.
— Аня, ну что это за вид? Почему ты такая потрёпанная? И откуда у тебя кровь на губе?
Мама приближается, хватает за подбородок и приподнимает мою голову в попытке рассмотреть получше.
— Ты успела с кем-то подраться?
Глаза мамы расширяются от ужаса.
Она в жизни красивее, чем на фото, но её прикосновения ледяные, слишком чуждые мне. Я ничего не ощущаю, хоть боялась, что расплачусь и быстро сдамся.
— Ты будто повзрослела за эти несколько дней, пока мы не виделись. Ты собираешься ответить мне хоть что-то?
— А чем это поможет? Если я скажу, что подралась… назначишь мне наказание в виде домашнего ареста?
Комично, но мама действительно таким образом наказывала сестру, хоть Аня и без того постоянно сидела дома.
Из кухни выходит бабушка и виновато поджимает губы. Она показывает на телефон, который держит в левой руке, и пожимает плечами, шепча одними губами: — Прости.
Так вот кто мне звонил последним? Не так уж и важно. Рано
— Куда ты идёшь, Аня? Мы с тобой не закончили разговор! — кричит мама, когда я уже поднимаюсь на несколько ступеней.
— Если хочешь сделать мне выволочку, то позволь для начала принять душ. Ладно? Я очень устала.
А ещё неплохо было бы хотя бы подать какой-то знак сестре, рассказать о случившемся и узнать — не хочет ли она перевестись в другую школу. Война порой может оказаться слишком долгим, затяжным процессом, и одной четверти нам может не хватить, чтобы поставить зазнаек на место.
— Я этого так не оставлю! Если через час ты не спустишься к обеду и не объяснишь мне всё, я действительно прибегну к крайним мерам.
Так и хочется сказать, чтобы не теряла времени и наказывала сейчас, но я прикусываю язык. Аня общалась с мамой учтиво и боялась расстроить её. Моя сестра слишком хорошая, и у неё доброе сердце. Пусть наивна, но она чистая, искренняя… в отличие от меня. Сама я поймала сильнейшее разочарование, ведь совсем не о такой маме мечтала каждый раз, когда ложилась спать. Совсем не о такой.
Взяв чистые вещи и войдя в душ, я включаю воду, а сама спешу прочесть сообщения от сестры. Аня хвалится, что папа забрал её из школы, покатал на полицейской машине, а потом они вместе пообедали в кафе. Она счастлива. Пусть хоть немного порадуется, ведь её жизнь нельзя было называть радужной.
Аня: « Смотрю, ты тоже не теряешь времени?»
Сестра скидывает фотографию, которую вместе со мной сделали те странные ребята у класса.
Я: «Всё сложнее, чем мне думалось, но ты не переживай. Я справлюсь».
Не решаюсь нагружать сестру своими страхами и сомнениями.
Только собираюсь убрать телефон, как он вибрирует и чуть не выскальзывает из рук.
Максим З: «Света хочет написать на тебя заявление в полицию».
Труда не составляет догадаться, кто подписан у сестры с таким смайликом. Я недовольно кривлю губы и спешу переименовать его в «Мажор». И только когда заканчиваю, до меня доходит смысл сообщения. Написать заявление? Ещё этого мне не хватало! Тут хочешь или нет, а придётся прибегать к помощи мамы.
Глава 4
Наскоро одевшись в чистую одежду и распустив подсушенные полотенцем волосы, я спешу спуститься. Как ни крути — встреча с мамой была неизбежностью. Хотела уточнить у сестры, что именно она рассказывала матери о травле, но решаю всё-таки разбираться сама. Аня рассказала мне часть своей жизни. Она бы попросту не успела поведать всё за тот короткий промежуток времени, что у нас был для общения… и всё-таки этого хватает, чтобы иметь представления о том, какой мне следует быть. Я не могу дёргать её по пустякам. Всё равно что-то да упущу.