Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники

Бесчастная Лариса

– Речь не об этом! – раздражается Сергей. – Я ни в чём тебя не корю и не собираюсь делать этого! Что было, то быльём поросло… А только есть одно маленькое «но»: я кроме тебя никого из своих женщин не любил, а ты Михаила любишь! А он так и вовсе… Это любому заметно. Он от одного лишь звука твоего имени впадает в прострацию…

Я понимаю, что пришла минута откровения и принимаю это как неизбежность:

– Да, Серёжа. Михаил мне очень дорог. За двое суток экстремального общения

мы сошлись с ним так близко, будто знали друг друга с детства. С ним мне было легко и надёжно. Как в танке. Первый раз я сутки пряталась у него от бандитов, которые гонялись за мной по всей Москве. Это Миша организовал погоню за ними… За Котом и тремя другими, которых ты пострелял. Тогда он подумал, что я погибла, и втравился в следствие… Потом узнал от Тоськи, что я жива, и примчался в Волгоград… Как раз, после той жуткой встречи с тобой… когда ты обошёлся со мной как с одной из своих шлюх и не признал сына… – Сергей возмущённо вскинулся, но я закрыла его рот ладонью: – Помолчи! Дай мне всё сказать! Я не захочу больше возвращаться к этой болячке! Так вот: я была совершенно убитой и Миша утешил меня. И рассказал всё, что знал о следствии. Это были наши вторые сутки. В тот день я узнала, что тебе грозит смертельная опасность – и выбрала тебя! Тебя, Серёжа, несмотря на то, что чувствовала себя оскорблённой. Михаил всё понял, потому что полюбил меня по-настоящему. И он согласился помочь мне спасти тебя. И сделал это! Хотя знал, что если бы ты исчез из моей жизни, я бы осталась с ним… И так бы и было! Но он привёл тебя ко мне, переступил через свои надежды, лишь бы сделать меня счастливой… Потому что он замечательный человек. И ты не ревнуй меня к нему… Ведь ты победитель в этой битве… И не забывай, что Миша теперь тебе, как брат, – в твоих жилах течёт его кровь!

Мы пьём чай и молчим. Молчание не угнетает нас, потому что мы говорим глазами. Я вижу, что Сергей всё ещё переживает из-за моих отношений с Михаилом, но взгляд его теплеет каждую минуту.

И я решаю отвлечь его от терзаний ревности:

– Серёжа, я сочинила анекдот про наркомана… Рассказать?

Он немного удивлённо вскидывает брови и натянуто улыбается:

– Валяй, рассказывай.

– Один широкез приходит в магазин, покупает бухло и собирается уйти. «Эй, парень! А чек?! – кричит ему продавщица. Он оборачивается, а она ему: – Возьмите чек…». У того болты в глазах: «Это чо же, чек к бухлу в придачу? – продавщица кивает и широкез впадает в шок: – Надо же! Чеки за так дают! Во, блин, демократия!»

– Хороший анекдот… – хмыкает Сергей и быстро спрашивает: – А жена его где была?

– Чья? Широкеза?

– Мишкина! – горячится

Сергей. – Твоего сероглазого рыцаря!

Я понимаю, о чём он, и спокойно отвечаю:

– Она как раз уходила от него. В воспитательных целях… Воцаряется звенящая нервом тишина и я, не отводя глаз от бесконечно дорого мне лица, терпеливо жду конца томительной паузы…

– Вот дура! Добегалась! Мужика вздумала укрощать! – неожиданно смеётся Сергей и протягивает мне руку: – Ну, иди ко мне, неотразимая моя… Моя королева милиции и мафии… Я уже остыл… – я сажусь к нему на колени и он запускает горячую ладонь под юбку: – Чёрт с ними со всеми: с мужиками, с бабами, с мафией! У нас с тобой есть дела и заботы поприятней. Мы должны отлюбить все свои долги и вернуть друг другу потерянные семь лет! Мы вместе и это главное… Давай, не будем тратить время на всякие глупости… Ни минуты… Любимая… Храбрая моя девочка… Желанная моя…

Звонок был особенным: он сулил мне приятный сюрприз. Открыв дверь, я впускаю возбуждённую Тоську с огромной коробкой в руках:

– Никуша! Я к тебе по делу! – пряча хитрые очи, врёт она и летит прямиком в гостиную.

Я терпеливо жду, пока она достаёт из коробки нечто обёрнутое в белый холст и суёт мне в руки: – Разворачивай!

– Свадебное платье!!! Какое шикарное! И очень похоже на одно… из юности… – и я догадываюсь: – Сговорились с Сергеем? Да? Ну-ка, признавайся, Антонина!

– Ага, – моментально соглашается Тоська, – сговорились. Сначала он мне подробный фасончик нарисовал, а вчера пришёл в ателье и полчаса перебирал складочки… И лиф зачем-то целовал… Я уж боялась, что он весь фасад измусолит.

– Надо же! – рад у юсь я. – Не забыл, что обещал! Обласкал…

– Ты это о чём, подруга? – недоумевает Тоська.

– Да так, Тось. Это я о своём, о девичьем…

Я кричу. Кричу в экстазе. Мой крик сливается с гортанным вскриком Сергея и уже в две струны летит к небесам и парит и вибрирует… Потом зависает в невесомости и, затихая, падает на нас. И в этот момент чёртиком выскакивает мысль: «Гоп твою мать! Какой оргазм!» – и тонет в моём заливистом смехе.

Сергей отвлекается от благодарных поцелуев и, сияя глазами и улыбкой, удивляется:

– Отчего ты смеёшься, любимая?

– От счастья. Я в улёте, в умате, в торбе, в мазе, под кайфом!.. Я словила ха-ха…

– Нахваталась жаргону у наркош… – ласково укоряет меня Сергей – и смеётся: – Я тоже в улёте… И в умате…

18 октября 2008 г., Волгоград