Водные врата
Шрифт:
— Боги милосердные, — пробормотала Тзигона. — Дворцовые слуги вообще спят?
Тихое, быстро заглушенное хихиканье привлекло ее внимание к ближайшему сараю, где содержались козы. У стены стояло ведро свежего молока, рядом — лестница, ведущая к чердаку. Тзигона залезла вверх и увидела то, что она и ожидала: стог свежего сена, двух людей, совершенно не замечающих ее присутствия, и второпях отброшенные одежды. Тзигона тихо сняла платье горничной и осторожно вытянула короткое голубое платье из-под головы девушки.
Вот так обеспечив
Он ни слова не сказал по поводу вульгарного костюма доярки-Тзигоны и даже не закатил глаза от ее нелепых извинений, произнесенных с акцентом пастухов севера. И он последовал за ней, когда она, продолжая лепетать, отступала назад. Юноша быстро забрал переданный ею во время отвлечения пергамент и спрятал за пояс.
«Клянусь Мистрой, — подумала она с восхищением. — Да для него еще не все потеряно!»
Им удалось найти тихий угол между сараем с козами и пивоварней. Маттео вытащил пергамент из-за пояса, бегло просмотрел и поднял на девушку мрачный взгляд.
— Где ты это взяла?
— У Южных врат открылась пригожая таверна, — ответила она, все так же голосом доярки. — Повар делает печеньеце из слоеного теста, которое пустое внутри. Он разрезает тесто и кладет туда пожелание или небольшой подарок. Мне досталось изумрудное колечко, и я обменяла его у приятеля на эту записку.
Маттео строго глянул на нее.
— Если не хочешь говорить, то так и скажи.
— Я не хочу говорить, — тут же призналась она. — Что ты думаешь об этом?
Он вернул ей записку:
— Зефир служил волшебникам Халруаа на протяжении двухсот лет. Он был одним из первых джордайнов. Возможно, Ахлаур приложил руку к созданию ордена.
— Джордайны и Ахлаур? — Тзигона с сомнением нахмурилась. — Разные запахи не могут идти из одного котла.
— Хотел бы тоже так думать, но Ахлаур был могущественным некромантом. Такие волшебники не ограничиваются изучением мертвых, они меняют живых для собственных замыслов. Сама подумай, как лучше описать джордайнов, чем не людей, измененных для целей волшебников?
Она поняла.
— А Кива как сюда вписывается?
— Эльфы живут очень долго. Пусть Кива и не выглядит старше нас, но вполне возможно, что за два последних столетия она знала Зефира, или даже самого Ахлаура.
— Какое отношение это имеет к моей матери? К нам?
Маттео вздохнул.
— Мы во многом подобны, Тзигона. Оба имеем сопротивляемость магии, обоих насильно разлучили с семьей. Возможно, нас «создали» для целей какого-то волшебника, как создают големов из железа или глины.
— Замечательно!
— Что же ты выберешь: жестокую правду или развеселую ложь?
— А ответ тебе нужен прямо сейчас?
— Сейчас, да и тебе тоже, — ответил он, возвращая ей ее же неискреннюю шутку. — Поговори с Дамари Эксчелсором.
Какое-то
— Знаешь что, Маттео? Меня очень, очень раздражает, когда ты прав.
— В таком случае, — сказал он угрюмо, но с задорным огоньком в темных глазах, — тебе следует смириться с непрерывным раздражением.
Его поддразнивание наполнило Тзигону необъяснимой смесью гнева и веселья.
— Непрерывное раздражение, да? Что же, думаю, я смогу смириться с этим, как и ты сможешь. — И, не дожидаясь его ответа, Тзигона опрокинула ему на голову ведро молока. Пока приятель оплевывался и ругался, она сбежала через кухню, скаля зубы, как горгулья.
«Да, — заключила она счастливо, — с него определенно будет толк».
Прежде чем покинуть город, Маттео вновь навестил королеву Беатрикс. Его вовсе не радовала встреча с юродивой на троне, но уехать, не попытавшись понять смысл ужасного пророчества, он не мог.
С бесстрастным лицом королева слушала о его намерениях уехать в поисках важной для дворца информации. Заботило ли ее это, понимала ли она — он не мог сказать наверняка. Проникать в причудливые картины ее сознания становилось все тяжелее и тяжелее. В конце концов, джордайн отбросил тонкости и напомнил, что она предсказала предстоящую войну.
— Правда? — спросила она безучастно.
— Да. — Он поколебался и затем добавил: — Какое-то время я буду отсутствовать. Нат — дикое и опасное место, а дороги слишком ухабистые для быстрого путешествия.
Нат… Маттео упрекнул себя за жестокосердие, за упоминание места, принесшего ей горе, но он должен был измерить степень ее здравомыслия. Может, она тогда рассказывала о какой-то битве прошлого, или о набеге, при котором была вырезана ее семья.
Маттео искал на ее лице отражение эмоций, которые могло побудить упоминание местности. Ни проблеска узнавания. Отстраненность королевы была пугающей и почти полной. Он молча признал свое поражение, но высказал еще одну просьбу.
— Перед уходом мне необходимо переговорить с главой Школы Джордайнов. Могу ли я использовать устройство, при помощи которого Вы со мной связались в тот раз? — Королева дала свое согласие рассеянным взмахом руки. — Но я не владею магией, — добавил Маттео, резко обернувшись. — Я не смогу использовать шар без помощи волшебника.
— Волшебника, — повторила Беатрикс, и Маттео показалось, что в ее обычно ровном голосе проскочила горечь. — Дотронься до шара. Большего не требуется.
Маттео ушел в небольшую комнату для магических наблюдений и прикрыл дверь. Шары свисали с потолка на искусно сплетенных канатах, лежали на пьедесталах, или летали в воздухе без какой-либо поддержки. Нерешительно, он вытянул руку и прикоснулся к гладкому, парящему шару из лунного камня, похожему на тот, что был в кабинете Ферриса Грайла. Устройство засветилось. Еще какое-то время — и сквозь туманную поверхность камня проступило лицо главы Школы Джордайнов.