Водородная Соната
Шрифт:
— Верно, — согласился капитан.
— Но это лучшее предположение, которое у нас есть, — сказал офицер. — Любые другие указания на связь отсутствуют.
— Корабль Культуры уже сейчас идёт так быстро, что мы едва можем за ним угнаться, полковник — сказал капитан. — Если он начнет прыгать внутри системы Оспин, то есть все шансы, что он либо скроется от нас, либо высадит кого-то или что-то там, где захочет, а мы просто не сможем этого заметить, либо и то и другое. Я думаю, что этот человек из прошлого Коссонт и его предполагаемая связь с хабитатом Бокри представляют собой серьёзную зацепку, и что нам необходимо неуклонно следовать за кораблём.
Полковник Агансу задумался. Как всегда, он с болью осознавал, что, даже ускорившись до максимума, он думает ужасно медленно по сравнению с капитаном, офицером разведки и остальными членами виртуального экипажа 7*Уагрена. Он также осознавал, что ему, вероятно, придется покинуть спокойную обитель корабля, эту огромную, мощную оболочку вокруг него, и снова передвигаться как обычный человек, снова стать солдатом. Солдатом в разработанном для сражений боевом костюме, заключенном в слои силовой защиты, но все же просто солдатом, с оружием в руках, даже с учётом того, что боевой арбитр будет рядом, чтобы поддержать его. В каком-то смысле перспектива наполняла его тоской, при мысли о том, что он, наконец, сможет исполнить свое предназначение. Но в то же время она наполняла его ужасом, в чём он, конечно, никогда и никому бы не признался.
Наконец он сказал:
— Очень хорошо. Я согласен с вами, капитан. Пожалуйста, сообщите маршалу Чекври всё, что сочтёте нужным, о лейтенант-коммандере Коссонт…
— Мы уже передали ей информацию, — сказал капитан.
— Отлично. Очевидно, следует срочно исследовать все возможные контакты Коссонт, включая мадам Вариб Коссонт, которой та, по-видимому, доверяет.
Приспособление выглядело тонким, похожее на золотистое, украшенное древними драгоценностями средство предохранения, бессмысленное в своей обезоруживающей открытости.
Орпе уставилась на него, лежащее в роскошном футляре с подушечками, среди складок пурпурно-золотистой ткани, как на что-то запретное — наполовину недоступное, наполовину роскошное. Она подняла руки к лицу, словно пытаясь отгородиться от открытого футляра, испытывая при этом непривычную нервозность. Рот её открылся, а большие глаза впились взглядом в предмет.
— Я не… Это так выглядит… Я не уверена…
— Давай просто попробуем, хорошо?
— Что оно… делает? Для чего оно?
— Я имею при себе нечто похожее. Оно впивается в плоть совсем немного, на полволоска. И только носитель знает, что оно там. Когда мы вместе, и устройства соприкасаются, они добавляют удовольствие. Всё просто.
— Может ли это… могут ли они причинить какой-то… вред?
— Нет, разумеется. Они предназначены исключительно для удовольствия. Они более стерильны, чем хирургические инструменты и не имеют эффекта, помимо тех случаев, когда работают в паре со своим двойником, другой их половиной. Тогда они рождают экстаз. — Банстегейн улыбнулся, проведя пальцами по кольцам её волос и коснувшись щеки. — Есть немало способов достичь такого эффекта — наркотики, импланты, аугментации… Однако прелесть в том, что только эти устройства созданы друг для друга, и не имеют другого назначения, даже если, — он с сожалением улыбнулся, — у человека есть другие любовники. Их нельзя почувствовать, их едва можно заметить, даже если специально искать, и они не создают помех никаким
Она робко посмотрела на него. Они были одни в темной каюте тихо покачивающегося на волнах ялика на благоухающем озере в частном саду удовольствий на окраине М'йона, на вечеринке, которую устраивала одна из семей, разбогатевшая некогда на правительственных контрактах. Оба были в масках и простых плащах, как и все остальные участники праздника.
— Ты говоришь, у тебя есть такое? — спросила она.
Он улыбнулся и открыл футляр, обнажив в нём секретный уровень, где лежала чуть более тонкая версия изделия, тоже сверкающая, как узкий карман кружева из жидкого золота, усыпанного крошечными драгоценными камнями.
— Вот! — продемонстрировал он, улыбаясь. — Посмотри!
— Они не постоянные, не так ли? Их можно как то снять…?
— Да. Проще всего — прикоснувшись тканью футляра к любой их части. Можешь оставить футляр себе. Я буду носить свой вечно, клянусь.
Она издала тонкий смешок.
— А как мы… их… наденем?
— Может, сначала я надену свой? Или это сделаешь ты?
— Может быть, — сказала она, рассматривая устройство. Оно слегка отливало золотом в приглушенном свете. — Какое странное, — сказала она и прижалась к нему. — Так ведь будет не слишком удобно?
— Пожалуй, нет, — согласился он, ложась на спину.
Трамвайная линия тянулась в туманное небо.
Высадка была произведена максимально близко к месту назначения, но, тем не менее, ей всё равно пришлось пробираться через густые поля бронзовой травы, доходившей почти до подбородка, к пыльной грунтовой дороге, а затем проделать еще более долгий и утомительный путь к заброшенной трамвайной остановке посреди равнины.
Ожидая на платформе, она смотрела в сторону далёких гор. Оранжево-белые перья облаков высоко в небе на востоке проплывали над вершинами, но сам хребет был виден плохо, погруженный в туманную дымку.
Она направлялась в Ахен'таяву, поселение слушателей на склонах горы Джаманатрус хребта Керечуй, Цетид.
Одинокий путешественник проехал по дороге с противоположного направления на ветхом трехколесном транспортном средстве, которое перемахнуло через рельсы, подняв облако пыли. Существо вышло из машины, подхватив мешок, после чего двинулось к остановке. Увидев Тефве, путник замедлил шаг и поклонился, подступив к сиденью на платформе с противоположного края от того, где ожидала Тефве, и компактно сложил себя в некую конфигурацию, напоминающую ромб, узорчатой головной частью нависавший над сонмом искривлённых плоскостей, по всей видимости, используемых им как конечности.
Увануи были маттиформны. Большинство людей, вероятно, назвали бы их складчатыми, хотя этот термин мог показаться оскорбительным, в зависимости от языка, на котором он был произнесен, и вида, для описания которого использовался. Они выглядели как высокие, темные, угловатые, многослойные палатки, сложенные причудливым образом. Ромбовидные части их голов, украшенные полосами глаз и ушными полостями, прочерчивала щель, являвшая собой рот и походившая на необычно склонённые и нависавшие над телом лепестки. Это были существа — оригами, существа из складок.