Водоворот страсти
Шрифт:
С негодующим видом она выплыла из гостиной, затем мимо ни в чем не повинного Брэдли, который еле-еле успел раскрыть перед ней двери.
Вернувшись домой, тетя Элис застала плачущую Хейли на кровати в спальне.
— Как можно быть таким жестоким? Как ужасно… — Она приподняла голову и с отчаянием взглянула на тетю. — Он умышленно хотел погубить мою репутацию. Он никогда не выказывал своих намерений. Насколько же я была слепа и глупа! Я даже не предчувствовала никакой угрозы.
Она опустила голову и закрыла глаза.
— Нет, это не так. Я чувствовала смутную
— Он не обещал жениться на тебе, дорогая?
Хейли подскочила как ужаленная.
— Как я ненавижу себя за то, что послушалась тебя! Ты виновата во всем, что случилось!
— Я? — удивилась тетя Элис. — При чем здесь я?
— А кто мне прожужжал все уши о пришитых колокольчиках и любовных приключениях? Кто советовал мне обеими руками держаться за неожиданное счастье? — Хейли вся покраснела от гнева.
Элис твердо посмотрела ей в лицо.
— Я думала… Говорят, лучше испытать свое сердце, чем вообще не знать его. Я ведь желала тебе только счастья.
— Как я могла забыть о том, что если тебе чего-то очень захочется, то все остальное теряет значение?
— Я желала тебе только хорошего. Ты еще слишком юна, чтобы…
— А когда я повзрослею, тетя Элис? Что тогда? Пришивать тайные колокольчики к корсажу, понимая, что у меня нет будущего и никаких надежд на замужество? Ты когда-нибудь думала об этом? Разве ты думала о том, что всегда делала не то, что надо, и в конце концов осталась у разбитого корыта?
— Я… — Тетя Элис вздохнула. Возражать было бесполезно, слова Хейли попали в цель.
Но в этот же миг Хейли обвила руками шею тетушки и горько заплакала:
— Прости меня! Сама не знаю, что я говорю. Мне так тяжело! Я совсем растерялась и совсем не знаю, как мне жить дальше. Прости меня.
Тетя пригладила спутанные волосы племянницы, и у Хейли сразу стало легче на сердце: тетя не обижалась на нее.
— Знаешь, моя дорогая девочка, тебя не за что прощать. Я сваляла глупость. Худшей компаньонки, чем я, не сыскать на всем свете, но… — она приподняла подбородок Хейли вверх и взглянула ей прямо в глаза, — …я по-прежнему твой самый преданный друг. Ничто и никто не разубедит меня в том, что я не желала тебе добра.
— Все равно я погибла, — вздохнула Хейли.
— Нет, ты не погибла! — с жаром воскликнула тетя, и ее глаза вспыхнули от приступа странной решимости. — Терпеть не могу этого слова! Его придумали мужчины для того, чтобы упрекнуть, обидеть женщину, когда она уходит, все бросает и идет своей собственной дорогой.
— Тетя Элис…
— К черту это словечко! — Пожилая дама топнула ногой. — Я пошлю к черту всякого, кто скажет его при мне.
Хейли от удивления застыла на месте. Впервые в ее присутствии тетя чертыхалась.
— Никто не скажет, никто не посмеет так сказать!
Давай жить так, как будто ничего не случилось. Ты всего лишь разорвала помолвку с мистером Трамблом. И только! Никто за пределами этой комнаты не посмеет тебя упрекнуть в чем-нибудь… Что же касается его, он будет
Слезы заблестели на глазах у Хейли.
— Тетя Элис, ты самый настоящий наемный убийца.
— Это образное выражение, но в остальном я нисколько не кривлю душой. Наобещал кучу всего, обманул, но это ему не сойдет с рук.
— Он меня не обманывал, — прошептала Хейли.
— Что? Конечно, обманывал. Он должен получить…
— Нет, он был со мной искренен. Сегодня утром я вспомнила все наши разговоры: он никогда мне не лгал.
— Ладно! Разве это имеет сейчас значение? Теперь ты не пропустишь ни одного званого вечера, ни одного бала! Не то чтобы скандал, даже тень скандала не должна коснуться твоего имени.
— Даже не знаю, сумею ли я так притвориться, чтобы никто ничего не заподозрил. — Хейли опять повалилась на кровать. — Что мне делать дальше? Я… люблю его. Я люблю его всей душой. Я ослепла и поглупела от любви. Разве можно было быть такой наивной? Сколько лет я с усмешкой взирала на трогательно-смешное отношение отца к памяти моей умершей матери. И вот теперь… Если бы мне кто-нибудь предложил настойку опия, я бы без колебаний приняла ее!
— Чушь! Поверь мне, я сама часто несу невесть что, я знаю, что говорю, — сердитым голосом прервала ее тетя Элис. — Пора кончать рыдать, но прежде ты должна как следует выплакаться, а потом начисто забыть о слезах. Слезы — это роскошь. И не стоит ими злоупотреблять.
— Роскошь! — захлебываясь от рыданий, отозвалась Хейли.
— Я скажу прислуге, что у тебя головная боль и что к тебе пока не надо заходить. А теперь я спущусь вниз и принесу тебе что-нибудь перекусить. Когда выплачешься, тебе станет легче. Это старая, проверенная истина.
— Ты думаешь?
— А потом займемся твоим нарядом, в котором ты появишься завтра на балу у Сомерсетов.
— Я не поеду.
— Еще как поедешь! — рассердилась тетя Элис. — Раньше ты никогда не пасовала перед трудностями, и я е вижу причин, чтобы сейчас вести себя иначе. Запомни, мужчины берут только то, что им дают. Он завладел твоим сердцем только потому, что ты сама подарила ему свое сердце. В любой момент ты можешь забрать назад свой подарок. То же самое можно сказать о гордости, уважении, чести. Понятно?
«Мое сердце, моя гордость и честь. Отдавать и брать назад? Да, пожалуй, так и надо. Пусть я поняла это поздно, но все-таки лучше поздно, чем никогда. Но вот вопрос — в прежнем ли виде они вернутся ко мне? Нет, в истерзанном, изломанном, исковерканном».
Глава 21
Гален вышел из дома через несколько минут после драматического ухода миссис Шоу. Он отчаянно нуждался в дружеской поддержке и утешении после горьких, но справедливых упреков в свой адрес. Совсем запутавшись, он даже не представлял себе, каким образом вернуть привязанность Хейли, если это вообще возможно… Но надежда не оставляла его. Из всех «Отшельников» наибольшую симпатию ему внушал спокойный и рассудительный Роуэн. К нему-то и направился Гален.