Воды любви (сборник)

Лорченков Владимир Владимирович

– После красно-желтых дней, – пел кабачок.

– Начнется и кончится зима, – включалось нарезанное соломкой мясо.

– Горе ты маааае тууууман, – подпевала им савойская капуста.

– Ниии пичалься гляяяди веселееееей, – завершал имбирь.

И даже интонации у них были такие же плаксивые, как у певца Цоя!

Я резко поднимал голову от плиты. Кореец стоял с каменным лицом, и его губы были неподвижны. Я все пытался разглядеть улыбку на его лице, но он был серьезен. Совсем как певец Цой.

– Вот итс мин фффак?! – спрашивал я.

– Мин Мин Гу мин! – отвечал мне он.

– Что… что ты несешь, – говорил я.

– Почему твоя еда Поет, чувак, – спрашивал я.

Он

молча смотрел на меня и ждал. Очередь снова напирала, мне приходилось забирать свой пикантный суп, или лапшу – от которой меня уже тошнить начинало, – или блинчики по-таиландски или… или… За две недели я обожрался какой-то ужасающей флоры и фауны, которую они ловят на затопленных рисовых полях, и научился съедать половину перечницы, не меняясь в лице. Один раз даже как-то сказал, ожидая своего «риса по-королевски» – рис, почему-то, напевал «и если есть в кармане паааачка… сигарет» – в надежде втереться в доверие.

– А этот… Ким Чен Ир… – сказал я.

– Он вовсе ничего мужик, – сказал я.

– Он ядерный щит… Америка зло, – сказал я.

– Короче, чучхе, – сказал я.

Когда я попробовал рис у себя дома, то понял, что повар поперчил его в два раза сильнее обычного.

…помогли, как всегда, цыгане.

Ну, в смысле румыны. Ну то есть, какая разница, это ведь все равно цыгане. Собственно, я позже корейцам так и объяснил.

– Цыгане это как румыны, только концентрированные, – сказал я.

– Конечно, румыны никогда в жизни с этим не согласятся, – сказал я.

– Но ведь и цыгане будут против, – сказал я.

– Главное, никогда не говорите об этом румынам, – сказал я.

– Вернее, даже так… – сказал я.

– Никогда не говорите румынам, что это я вам сказал, – сказал я.

Да, мы тогда уже разговаривали. А все румы… ну, цыгане. Они осадили это кафе, требуя срочно помочь погорельцам, которым нечего есть, пить, нет денег на операцию и вообще на билет домой. Тыкали в кассира обрубками ампутированных ног, плевали слюной из забитых язвами ртов, показывали пропитанные гноем бинты, липли к прилавку, залезали на посетителей… Чем-то это напоминало осаду Вены турками. Ну, корейской Вены румыно-цыганскими турками. И, как всегда, империи пришел на помощь славянин. В старину это был Собецкий – правда, моим корейцам это ничего не сказало, а сейчас – я. Весь этот гвалт мешал мне прислушиваться к пению, которое издавали продукты – «а мы сажаем алюминиевые агурцы», вполне ожидаемо напевали огурцы, – и мне попросту надоело. Я повернулся и сказал:

– А ну пошли на ха, – сказал я на хорошем румынском.

– Черножопые, – сказал я.

И вылил на одного из них плошку кипящего масла. Бедняга завопил и прикрыл лицо руками. Слезала кожа, а один глаз побелел, как у сваренной рыбы. Цыгане сразу успокоились и ушли, взяв пострадавшего под руку. Думаю, они восприняли это как манну небесную – на одного слепого, настоящего! – в таборе стало больше. Больше инвалидов, больше сборы. Это как шоу-бизнес. Все очень жестко и честно, как написали про шоу-бизнес в журнале «Птюч», который я читал, когда был молод, и мне было интересно хоть что-то читать. Я посмотрел в спину последнему уходящему погорельцу, после чего повернулся и стал пристально смотреть на свое «жаркое из дракона». Мне хотелось верить, что он не лаял и не мяукал. Но они так мелко все нарезали, что никакой уверенности у меня не было.

– Жой Цив, – сказало жаркое.

– Ой, ну в смысле, Цой жив, – сказало оно.

– Давно не говорил по-русски, – сказал он.

– Да на меня смотри, – сказало оно.

– Я и есть Цой, – сказало оно.

Я поднял взгляд. Со мной разговаривал кореец-повар.

…Конечно, я не сразу поверил в то, что он и правда Цой. Ну, знаете,

внешне ведь он выглядел совсем по-другому. Но Витя сказал, что это все годы он упражнялся выглядеть по-другому, и совершенно меня убедил. Он просто-напросто закрыл двери забегаловки, – которая из-за румыноцыган совсем опустела, – и сказал:

– Эти попрошайки, – сказал он.

– На нас каждый месяц набег устраивают, – сказал он.

– Откупаемся и клиентов теряем, – сказал он.

– А ты помог, так что… – сказал он.

Взял в руки гитару, залез на стойку, ударил по струнам, и сказал.

– Сейчас я спою тебе со своего нового альбома, – сказал он.

– 2013 год, между прочим, – сказал он.

Другие корейцы начали монотонно подпевать и выстукивать мелодию поварешками. Витя Цой заиграл. Начал петь.

белый снег. тра-да-да. серый лед. тру-ду-ду. да идите. вы все. тра-да-да. в манду. серый лет. бигуди. алюминий. огурец! если ты. не со мной. значит ты. холодец. мы сажаем. тебя. на брезент. на поля. так какого же. бля. ты не сел. гондурас. серый снег. белый лед. группа крови. рукав. кстати знаешь. ли ты. кто по паспорту. Ахав. он конечно. был жид. он конечно пархат. и обрезан. он был. значит хрен. маловат. красно-желтые. дни. все мелькают. вдали. только мы. с тобой. третий тайм. повели. жизнь она. как хоккей. жизнь она. как футбол. что ты смотришь. на меня. и молчишь. звездобол. подоконник. окно. молчаливый. протест. фотосет и мафон. роке-н-рол рокен-фест старый мельник, в манде. и нашествие, млять. может хватит, туби-ду на покойных. гулять. может хватит. в поле ссать. и в палатке. скрестись из горла. пиво жрать. изучать. потолок. хватит волосы не мыть. хватит кнопки. клепать. хватит песни. сочинять. изучать. потолок. прицепился. потолок. ничего. труби-ду. я сейчас. на ха мля. еще рифму. найду. старый рокер. вперед. бунтовщик. тру-би-ду. да иди ты со своим. соцпротестом. в туби-ду. трада-да-да-да-лалалалалалааааааа

Бренькнул по струнам. Глянул на меня. Спросил:

– Ну как, – спросил он.

Я посмотрел на Витю Цоя внимательно. Он был взволнован. Конечно, мне не понравилось. Гитарное звучание можно было бы сделать жестче. Убрать цимбалы. Добавить перкуссии. Но… Ему казалось, что он написал шедевр. И я боялся его обидеть. Все художники такие. Им всегда кажется, что лучший период их творчества – нынешний период их творчества. А я, как и все надоедливые фанаты, вечно прошу их исполнить «Естердей» в 2008—м году. Так что я сказал: