Военные катастрофы на море

Непомнящий Николай Николаевич

Из оперативной сводки подводники узнали о выходе наших войск на побережье Данцигской бухты.

Но поиски целей противника как днем, на перископной глубине, так и ночью, в надводном положении, не давали никаких сведений о судах. Целую неделю на порученном участке моря стояла тишина. На позиции была только С-13. Подводники вели напряженное наблюдение за морем. Однообразие давило. Лишь 29 января ночью вахтенный офицер заметил вдали затемненные огни неизвестного судна. Видимость ночью и при шторме была очень плохая, наблюдать было трудно, тем не менее старпом заметил, что судно не одно, потому что вблизи от

него суетились еще какие-то стремительные тени.

Маринеско предполагал атаковать, но лодку заметили корабли, которые сами бросились атаковать. Лодка ушла на срочное погружение, однако ее пробомбили, и она получила гидравлические удары, но командиру удалось увести лодку от кораблей противника.

Теперь Маринеско стало понятно, почему корабли противника профилактически бомбили море. Стало очевидно, что противник готовит здесь важнейшие морские переходы.

Эта догадка была подтверждена принятой шифровкой, в которой командирам подводных лодок в море разъяснялось, что в связи с начавшимся наступлением наших войск ожидается бегство фашистов из Кёнигсберга и Данцига. Командирам предписывалось атаковать прежде всего крупные боевые корабли и транспорты противника. На лодке и без того была высокая боевая готовность. Но теперь результаты собственных наблюдений и предупреждение штаба давали понять, что атаки могут случиться неожиданно и срочно.

Командиром БЧ-5 лодки был назначен еще молодой инженер-механик Яков Спиридонович Коваленко, который всего лишь в 1943 году на положении курсанта стажировался на С-33 Черноморского флота.

Предварительная стажировка на однотипной лодке подготовила Коваленко к службе на С-13. Для Коваленко этот поход в должности командира боевой части был первым, и поэтому он всеми силами старался сделать все возможное, чтобы обеспечить исправность механизмов и живучесть лодки. Он знал свою ответственность и волновался, но работу вел по плану, без перебоев.

Дело в том, что краснофлотцы и старшины работали и жили только в своих отсеках, по боевому расписанию, как говорится, «гулять» по отсекам было не положено, да и нельзя. Поскольку информация, которой располагал замполит, была дорога каждому человеку в каждом отсеке лодки, замполит Борис Сергеевич Крылов постоянно перемещался по отсекам.

Боевые события назревали, поэтому Маринеско решил их ускорить и для этой цели 31 января войти в бухту Данцига.

В каюту командира постучался старшина команды радистов Михаил Колодников и доложил: «Товарищ командир, получена радиограмма». В каюту был вызван шифровальщик Федор Егоров, который доложил текст радиограммы: «Командирам подводных лодок в море. Быстрое передвижение частей Красной Армии, имеющее одним из операционных направлений – Данциг, заставит противника в ближайшие дни начать эвакуацию района Кенигсберга. В связи с этим надо ждать резкого усиления движения противника в районе Данцигской бухты».

Успехи наших войск на побережье подняли настроение подводников.

Море все еще штормило. Январский ветер гнал к берегам холодные крутые волны. Тяжелые валы, сталкиваясь с узким корпусом лодки, легко переваливались через лодку и катились вдаль от нее, но следом валились на нее все новые и новые валы. Балтика бушевала. Налетали снежные заряды. Небо было хмурое. Видимость очень плохая и днем, и особенно ночью. Только

изредка случались в небе потрясения, через которые выглядывала луна и мертвенным фосфорическим светом высвечивала бегущие без конца волны.

Корпус лодки обледенел и оттаивал только на глубине.

Температура воздуха зимой всегда намного ниже температуры воды. От столкновений с волнами массы леденящих брызг окатывали людей на мостике и жгли открытые лица. Но вахта не могла поддаваться ни ветру, ни шторму, ни холоду.

В этот час на мостике были командир, вахтенный офицер Ефременков, два наблюдателя – Анатолий Виноградов и Андрей Пихур, один из самых старших по возрасту среди краснофлотцев и старшин, с помощью его 100-мм орудия были потоплены три транспорта противника, и за эти заслуги он награжден орденом Ленина.

Видавшая виды фуражка не спасала командира, голова замерзла.

– Старпом, – сказал он. – Постой за меня минутку, перехвачу горяченького чаю. Да и шапку надену.

Спустя короткое время Виноградов доложил: «Справа двадцать вижу вспышки».

– Штурман, на мостик! – вызвал Ефременков.

Ведь по военному времени, размышлял Ефременков, маяк должен быть погашен. Если же он заработал, то это означает одно: в гавань входит или выходит судно.

Виноградов:

– Огни! Прямо по носу!

– Командиру просьба наверх! – через люк доложил Ефременков.

Маринеско быстро оценил новую обстановку и выдал команды:

– Боевая тревога! Торпедная атака! Стоп подзарядка! – раздались сигналы ревунов.

Краснофлотцы, старшины и офицеры заняли свои места по боевому расписанию для торпедной атаки. Снова, как положено по расписанию, были проверены все механизмы.

Лодка выходила в атаку.

* * *

Цель была обнаружена 30 января в 21 час 10 минут на широте 55°2 2' и долготе 18°11 '5 . Маринеско решил сблизиться с целью и затем уже решить вопрос, как атаковать.

Море продолжало штормить, было баллов шесть-семь. О подводном сближении не могло быть и речи. Значит, надо было догонять и атаковать только в надводном положении.

Командир перевел лодку в позиционное положение, т. е. в полупогруженное состояние, при котором на поверхности воды остаются ходовой мостик и верхняя часть палубы. Лодка резко пошла на курс сближения с обнаруженными огнями противника.

Трудно вести лодку в позиционном положении при шторме. Верхний рубочный люк открыт, при этом лодку необходимо твердо держать на положенной глубине. Именно об этом беспокоился боцман Николай Степанович Торопов, он не мог ослабить внимание и силы, если бы он это допустил, то лодка способна была нырнуть вниз, а когда ледяная вода хлынула бы в открытый люк, тогда была бы возможна гибель корабля.

Из-за плохой видимости определить тип цели было пока невозможно, но по шуму винтов акустик предположил, что идет крейсер. Экипаж понял, что цель наконец найдена и, значит, будет атака. А план атаки рождался и отрабатывался на ходу. Ночь была темная, видимость не улучшалась, но по мере сближения Маринеско увидел по курсу силуэт небольшого судна, а за ним огромную величину крупного корабля.

– Вызвать наверх Волкова! – Старшина 1 статьи Волков видел ночью так же, как и днем.

Волков доложил, что впереди идет миноносец, а за ним – лайнер.