Военные катастрофы на море

Непомнящий Николай Николаевич

Естественно, что с моря огромный лайнер, тысяч на двадцать тонн, должны были охранять боевые корабли. Значит, выйти в атаку с моря очень трудно – лодку легко будет обнаружить, и атака может быть сорвана. Но в принципе можно атаковать и со стороны берега. Надо думать – не ждут же они нападения со стороны берега. Размышления убедили Александра Ивановича в том, что противник со стороны берега чувствует себя спокойно. Но если лодку там обнаружат, тогда ему некуда ни отвернуть, ни погрузиться из-за малых глубин…

Итак, заманчиво, но и опасно!

Однако

упускать такой лайнер нельзя. Может быть, теперь следует жертвовать собой, экипажем, лодкой. Неожиданно миноносец начал поворот на курсе. Пришлось срочно погрузиться на 20 метров, чтобы не попасть под таран.

Наверху прокатился грохот винтов и начал удаляться. Значит, одна опасность миновала и участок моря очистился. Поэтому командир поднял лодку в крейсерское положение и скомандовал: «Полный вперед!»

Развили скорость в 16 узлов, затем достигли 18 узлов. Но лодка не могла обогнать лайнер. Маринеско вызвал на мостик Коваленко и объяснил ситуацию. Потребовал от командира боевой части перевести дизели на форсированный режим работы.

В дизельном отсеке температура воздуха поднялась до 60 градусов. От перегрузочных давлений на цилиндрах «стреляли» предохранительные клапаны. Мне на другом корабле и в других условиях приходилось выводить дизеля на перегрузки и наблюдать «стрельбу» предохранительных клапанов, которые резко задымляют отсек газами. Так было и здесь. В отсеке стоял плотный чад, становилось трудно дышать. Мотористы беспрерывно на ощупь проверяли температуру охлаждающей воды и подшипников. От жары мотористы разделись до пояса. Старшины Плотников, Прудников и мичман Масенков пытались смягчить удары предохранительных клапанов, подсовывая под них пучки проволоки.

Аварии дизелей были вероятны. Если бы лодку обнаружили и она осталась без хода, то сложилась бы смертельная опасность, и это было конечно большим риском.

Маринеско послал Бориса Сергеевича Крылова по отсекам, чтобы объяснить людям обстановку. Из отсеков передали, что готовы на риск. Нагоняя лайнер, лодка шла тем же курсом, что и он. Затем командир круто повернул лодку, пересек пенную дорожку лайнера и вышел на его левый борт. Лайнер шел, не меняя курса и скорости и не производя противолодочных зигзагов. Значит, фашисты не предполагали, что рядом с ними под водой спешит их смерть. Скорость лодки была уже больше 19 узлов. Второй час продолжалась небывалая погоня. Командир приказал Ефременкову рассчитать число торпед в залпе. По расчету, их требовалось четыре. Приближался главный момент. Но вдруг с левого крыла мостика лайнера скоропалительной очередью заработал сигнальный прожектор. Его луч вытанцовывал точки и тире на рубке лодки.

– Что он пишет?

– А черт его знает, – не мог же Антипов перевести на русский азбуку немца.

– Отстучите ему что-нибудь! – приказал командир.

С умопомрачительной скоростью Антипов отстучал немцу короткое «соленое» словечко. И странное дело, запросы с лайнера прекратились. Возможно, ответ оказался близким к запрашиваемому вопросу или фашисты приняли наш корабль за корабль своей охраны.

Можно

допустить и то, что открыто отвечать, по их мнению, на запрос мог только свой. Для нашей лодки главным было то, что фашисты поверили отчаянному обману.

Погоня продолжалась. Наконец лодка миновала форштевень лайнера. Он начал отставать.

Приближался момент атаки.

Командир скомандовал:

– Стоп дизели!

– Механик – погружаться под среднюю!

– Право на борт! – И лодка легла на боевой курс.

– Моторы – малый вперед!

Маринеско буквально врезался глазами в силуэт, надвигающийся из мрака ночи. Величина лайнера была желанной целью для поражения противника.

Лодка шла навстречу лайнеру. На ночной прицел командир поставил Ефременкова.

– Как только визирная линейка придет на цель, подавайте команду! – приказал командир.

После информации замполита Крылова весь экипаж знал, на какую важную атаку идет лодка, все были готовы к бою и нетерпеливо ждали пуска торпед.

– Внизу! Как носовые аппараты?

– Носовые на «товсь»! – доложил мичман Поспелов.

Лайнер все еще не приходил на нужный угол курса.

– Право 5 градусов! – И лодка пошла правее.

Наконец силуэт лайнера стал наползать на визирную линейку.

– Есть! – воскликнул старпом.

– Аппараты, пли! – Эта команда была отдана в 23 часа 8 минут.

Лодку трижды качнуло, каждый раз при выходе торпед. Лодка замерла. Три полоски от форштевня устремились к высокому борту лайнера. За белесыми полосками напряженно следили командир, старпом, штурман и сигнальщики Виноградов и Волков. Все ждали грохота и надеялись на поражение огромного объекта противника.

* * *

Величину подвига С-13 нельзя оценить, если рассматривать только лишь действия экипажа лодки.

Для полного понимания, очевидно, следует представить все результаты атаки, включая всех противников, которые были уничтожены в этом бою.

После начала нового генерального наступления советских армий на всем фронте в ставке Гитлера в январе состоялось специальное совещание, на котором было принято решение в кратчайший срок собрать в Данциге максимальное количество транспортов, принять на них наиболее ценные кадры и в охранении боевых кораблей вывезти их в западные порты Германии.

В число транспортов был включен также и океанский лайнер «Вильгельм Густлов», приступивший к приему пассажиров.

К концу первого дня все фешенебельные каюты были заняты крупными чиновниками, партийными бонзами, генералами, офицерами. А пассажиры все прибывали и прибывали. Поэтому двух– и четырехместные каюты стали заполнять по восемь и по десять человек. Но мест все равно не хватало. К пассажирскому помощнику лайнера Гейнцу Шену бесконечно обращались все новые и новые просители, чтобы их приняли в любые помещения. В связи с этим стали размещать бегущих фашистов в гимнастическом зале, в кинотеатре, в танцевальных залах, в зимнем саду. Погрузка не останавливалась, а продолжалась с давкой и спорами.