Военные пацаны (сборник)
Шрифт:
– Где утка и умников рядом нет, там и озеро!
В степи леса не имеется, но на противоположном берегу виден кустарник, на фоне кустарника – гуси! Огромная стая непуганых, вероятнее всего, диких гусей!
– Сергеич, ты левых бери, я – правых. – Низко пригнувшись, осторожно, чтоб не спугнуть, приближаемся к воде. – …Ты – левых, я – правых…
– А вдруг домашние?
– Да откуда здесь домашние?
– Вот ни хрена себе, дома бы так близко не подпустили!
Неожиданно впереди, метрах в пяти от нас, по бережку прошлась
– Что это было? – Оба лежим в канаве-арыке. – Откуда?
Ответ не понадобился – из кустов видны яркие вспышки, но фонтанчиков не видать. Очевидно, пули поверху пошли.
В ответ стали методично – короткими очередями – обрабатывать кустарник. Не знаю, сколько времени на это ушло, но шуму прибавилось – это командиры с бойцами на огонек подоспели: стали густо поливать в сторону направления наших выстрелов.
Некоторое время все лежали молча, в тишине.
– А что, собственно, случилось? – спрашивает кто-то из прибывших.
– Стреляли…
– Кто, с какой стороны?
– Да вон из тех кустов.
Лежать надоело. Двое остались на месте, две пары пошли в обход, преследуя цель убедиться в уничтожении невидимого врага. На маневр ушло минут тридцать-сорок: это только в кино все быстро происходит. На всякий случай обработали кустарник с флангов и с тыла. Так как ответа не последовало, решили войти.
Никаких следов! Вернее, след сорок второго размера и пара десятков гильз имеют место быть, а самого супостата – нет…
Ночь, звезды, тишина…
– Слушай, Рома, у меня такое чувство, будто за нами кто-то наблюдает…
– Пошли, в окопе покурим.
Хоть и не курил я в то время, составляю Роману компанию.
– Да, и впрямь что-то ножки устали. – Прыгаем в окоп.
Рома, сидя на ящике, пригнувшись, курит. Облокотившись о бруствер, осматриваю окрестности в прибор ночного видения. До смены поста еще около часа.
– Смотри, Антох, звезды какие ясные. – На Рому накатила волна романтики. – Прям-таки скопления, не то что у нас дома… – Я внутренне съежился: как правило, такое перед смертью говорят. – Красиво-то как… Ты на кошару глянь.
Чеченская кошара находится в шестистах метрах от нас. Днем ее хорошо видно: кроме кошары, пара больших домов, крепкое хозяйство и люди. Ночью, когда туда машины приезжают, бывает виден свет автомобильных фар.
– Не видно, Рома, ничего… Здесь небо чище, вот и скопления… – Чувства обостряются до предела, взгляд неприятеля можно и кожей прочувствовать. – Бляха, нутром чую, кто-то за нами наблюдает…
– Откуда?
– Из кошары. Тихо там сегодня, никакого движения.
– И шакалы не воют.
– Подозрительно.
– А то!..
Утренняя смена передала новость: ночью в кошаре, пока хозяева безмятежно спали, волки зарезали нескольких овец. Хорошо отужинали,
Необыкновенный ужин
Долю опоздавшего кошка съела.
Умер отец. По болезни легких. Мать тоже болеет, вышла на пенсию, но все-таки подрабатывает уборщицей; сестренки учатся. Так что по окончании десятого класса Хизиру пришлось идти работать в строительно-монтажное управление. Поначалу был учеником каменщика.
Работа нравилась: мужики веселые, работящие, коллектив прекрасный, дружный. Интересно было наблюдать, как к концу каждого рабочего дня на стройке что-то изменялось: цоколь, опалубка, перекрытия, стены. Строить дома и при этом осознавать, что в них будут жить люди, семьи, довольно приятно. Рано или поздно, и он сам получит такую же прекрасную квартиру: работникам СМУ это гарантировано!
Оживляли обстановку вечно запаренный прораб, над которым все рабочие почему-то смеялись, и красивая крановщица Ольга, которая с первого дня появления Хизира в бригаде стала питать к нему определенные чувства.
Во время обеденного перерыва все работяги выкладывали на общий стол все, что приносили с собой из дома: огурчики, помидорчики, колбасы, шматок домашнего сала, жареную картошку, копченую или соленую рыбу, пельмешки. После выходных и праздничных дней на столе появлялись пирожки, куски тортов, фрукты и салаты. Обеденное время проходило дружно и довольно весело, но не для Хизира. А уж по пятницам, когда вся бригада после работы оставалась отметить «конец недели», Хизир и вовсе исчезал не прощаясь.
Он обедал всегда в сторонке, а то, бывало, и вообще куда-то уходил. Все к этому привыкли и уже не удивлялись тому, что парень вроде свойский, а сало не ест; вполне компанейский, но упрямый и гордый, и сколько его ни упрашивай, к общему столу ни за что не подойдет. Ну и ладно: у каждого свои чудачества.
Никто даже не догадывался, что Хизир попросту стеснялся своего положения. Он не мог показать людям свой скудный обед, состоявший из пары кусков хлеба с намазанным творогом либо простой домашней лепешки. Заработанных денег в семье после смерти отца попросту ни на что не хватало. Хизир знал, что мать сильно из-за этого переживает: и перед людьми стыдно, и перед сыном…
…Однажды Хизир вернулся домой довольно поздно – он ходил в кино с той самой крановщицей Ольгой. Сестры уже спали. Мать была на кухне.
– Хизир, ты почему так поздно? Ужинать будешь? Я сейчас хинкал подогрею. – Обычно ужин в семье всегда был сытным и вкусным; то, что оставалось, съедали на завтрак.
– В кино ходил, мам! Не хочу я кушать, пойду спать.
Расстелив в зале на диване и уже скинув рубашку на спинку стула, все-таки решил заглянуть на кухню, попить водички:
– Ма, ты меня разбуди утром, а то сам…