Военные пацаны (сборник)
Шрифт:
– Хи-и-зя-а! Хи-и-зя-а! – Под балконом кричит явно Владик. Кличет каждые двадцать минут.
– Владик, не мешай, Хизир никуда не выйдет, он занимается, уроки делает, – подробно объясняет ситуацию мама. – Вам лишь бы футбол гонять, а Хизиру в шестой класс переходить надо.
– Понятно…
– Как мама-папа?
«Конечно, нормально, что с ними будет-то?» – тоскливо размышляет Хизир, грызя колпачок авторучки.
– Нормально, тетя Женя (Жаният), – отвечает Владик. – Ну, ладно, я пошел, алгебру доделать
– Привет им передавай, я попозже к вам зайду!
«Теперь и Владьке попадет… – Сквозь колпачок нервно пробился кончик стержня. – По-любому попадет… Ладно, гипотенузу нашел, квадрат остался…»
После каждого школьного собрания родители Владика и Хизира допоздна устраивали, как однажды метко выразился Владик, «кухонное собрание», где обычно в деталях обсуждали фильмы, которые просмотрели сбежавшие с уроков отпрыски, поведение и оценки за домашние задания. Отцы при этом грозились «всыпать по первое число» своим чадам, мамы более склонны к педагогическим методам воздействия. Значит, с завтрашнего дня про улицу можно забыть на неделю: родительский контроль будет жесточайший.
– Хи-и-зя-а! Хи-и-зя-а!
Теперь мама не слышит: она в другой комнате.
– Чего орешь, Влаха?! Потише говори.
Под балконом стоит толпа возбужденных дворовых пацанов; Владик, видно, не в состоянии спокойно устоять на месте и, жестами демонстрируя чуть ли не бой с тенью, задрав голову, громко шепчет:
– Наших возле рынка «централовские» побили; погнали, мочить будем!..
– …Всех собрали, ты один остался!
Хизир осторожно заглядывает в комнату, мамы не видно.
– Ага, сейчас…
Перелезает через ограждение, хватается за водосточную трубу, шустро спускается. Первый этаж – не страшно…
День подходил к концу, наступали сумерки. Посвежело… Не успел Влад проникнуться лирическим настроением, как поступил официальный вызов к Бухари. В комнате у командира ничего лишнего и чистота идеальная. Надо признать, чистоплотность – характерная черта ингушей и чеченцев. Пользуясь случаем, считаю необходимым уделить несколько строк и этому немаловажному моменту.
Чуть позже, после всех этих печальных катавасий, Владислав обратил внимание на развешанные там и сям листки бумаги с красивой арабской вязью. В столовой Бухари разъяснил: «Соблюдай гигиену, дабы множились дни твои». А в чистом отхожем месте уже Рамзан перевел: «Не вставай на унитаз ногами, дабы не упасть тебе и не лишиться здравого смысла». Строго соблюдалась и духовная чистота: чуть ли не в каждой комнате для сотворения намаза – молитвы в строго определенное время суток висели лунные календари.
Итак, Влад вошел в комнату, где находилась не то свита, не то друзья-сотоварищи, человек семь-восемь. Сидят на молитвенных ковриках, на мусульманский манер скрестив ноги, вокруг низенького столика, заваленного
– Ну, давай, якут. – На лицах ничего не отражается; кажется, равнодушия – и того нет. – Рассказывай!
Ни «здравствуй», ни «садись», вот так: «Рассказывай!»
– А чего гассказывать? – Влад испытывает чувства и ощущает себя не то чтобы как «в стане врага», но тем не менее весьма, признаться, неприятные эмоции переживает. – Этот… Гамзан… Пигата – е!.. Я ему – вы не джентльмен, вы не пгавы… – И так далее.
Синедрион выслушал Владислава очень внимательно, не перебивая. После короткого совещания один из заседателей привел на суд и Рамзана.
– Рассказывай!
Рамзан испепелил Владислава взглядом и с помощью энергичных движений руками стал объяснять свою позицию в происшедшем международном конфликте:
– Якут… гыр-гыр-гыр-нах… нет, не нах… вы не правы, гыр-гыр… – Еще раз резанув Влада глазом, закончил по-русски: – Бля.
Заседание пришло в движение:
– Гыр-гыр-якут…
– …Гыр-гыр-гыр-Рамзан!
– Я решительно заявляю, гыр-гыр!
Это все одновременно на чеченском изъясняются, в том числе и Рамзан, поэтому ничего не понятно:
– Пират гыр-гыр! Только слабый человек бывает злым и ожесточенным, гыр-гыр!
Наконец наступило затишье – секунд на пять, не более, Бухари по-русски предлагает Рамзану:
– Рамзан, ты не прав, ты должен извиниться перед Вла… Вахидом!
– Гыр-гыр-нах! Какого… – Все-таки приложив усилие воли, Рамзан взял себя в руки и успокоился. – Я перед ним извиняться не буду! – заявил он, развернулся, хлопнул дверью.
Владик возле двери недолго скрипел половицами. Кто-то предложил:
– Садись с нами, Вахид, угощайся. – Лица приобрели доброжелательные выражения, к вазам на столе протянулись указующие длани: – Фрукты-мрукты, овощи-мовощи…
– Ты на него не обижайся, – проговорил Бухари, – ты наш гость; пока ты с нами, тебя никто не тронет! Вообще-то Рамзан отличный парень, что это с ним сегодня – не пойму…
– Будь как дома! Считай, что ты среди братьев.
– Если кто тебя коснется, считай, он труп!
– А что это у нас пол так скрипит?
– Вроде бы не скрипел никогда…
– Ну, ты, Вахид, и бугай!
– Если б ты промахнулся, Рамзан бы простудился!
Хозяева – люди как люди, посидели, поговорили, перезнакомились. Как-то теплее стало, уютнее. Владик уже совершенно по-свойски поинтересовался:
– Мужики, а что это за «адат» такой?
– При чем здесь адат?
– Ну, этот, Гамзан, талдычил: «адат, адат». Где-то я это уже слышал.
– А, это, – смачно хрустнув грушей, ответил Бухари. – Из-за тебя он пиджак порвал, а по древнему горскому закону, по обычаю ты ему должен компенсировать убыток.