"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Тяжело терять боевых друзей - с каждым из них уходит в небытие частичка тебя самого… Но случаются такие потери, которые равнозначны собственной гибели… Каких пережить?
В мае 1937 года Николаю Кондратьеву было присвоено
Утром Колю вызвал Бушмакин и дал прочитать приказ.
– А вы?
– невольно вырвалось у Коли.
Бушмакин обнял его:
– Помнишь, как мы встретились? Думал ли ты, что придешь вот к этому. Майор, на такой должности. А не зря я тратил на тебя время, ох не зря!
– пошутил Бушмакин.
– Что касается твоего покорного слуги… - Бушмакин улыбнулся и развел руками: - Тебе сколь минуло?
– Тридцать шесть, как из ружья.
– А мне шестьдесят пять. Это, мил друг, уже не из ружья. Это - из пушки. Пора на заслуженный отдых. Теперь уж вы, молодые, попрыгайте.
– Виктор сегодня вечером уезжает, - сказал Коля.
– И мой сорванец - туда же. Ни сладу, ни ладу. Я ему говорю: в шестнадцать лет на войну не ходят! А он мне: "Гайдар в шестнадцать лет полком командовал!"
Бушмакин внимательно посмотрел на Колю:
– Гайдар Гайдаром, а ты-то сам намного старше был, когда мы посольство на Екатерининском защищали? Тебе же всего семнадцать было…
– То революция. Время другое.
– У молодых оно всегда другое, - грустно сказал Бушмакин.
– В Испанию Виктор собрался?
Коля молча кивнул.
Вечером собрались на Фонтанке, у Кондратьевых. Маленькая комната не привыкла к такому наплыву гостей, рассохшийся паркет жалобно скрипел, под потолком густо завихрялся табачный дым. Маша, Маруська и Тая хлопотали у стола и без конца бегали из комнаты в кухню и обратно. Муж Таи, Ганушкин, любой разговор сводил к своему заводу: балтийцы только что выполнили важный правительственный заказ и удостоились поздравительной телеграммы ЦК. По этому поводу Ганушкин успел основательно "напоздравляться" и никому не давал рта открыть.
Чтобы остановить его, Маша поставила новую, только что купленую пластинку - это было танго "Брызги шампанского".
– Кавалеры, приглашайте дам!
– крикнула она.
Подошел Коля, поклонился.
– Позвольте?
Маша положила ему руку на плечо, улыбнулась:
– Ты уже почти совсем ком иль фо, милый…
– Почему почти?
– обиделся Коля.
– У тебя поклон не поставлен, - пошутила Маша.
– Продолжай тренироваться, и ты превзойдешь Дугласа Фербенкса! А Витя какой? Ты взгляни!
На Викторе ладно сидел отменно сшитый костюм. Рубашка с галстуком и модные ботинки совершенно преобразили его. Он словно сошел с рекламной картинки. С ним танцевала яркая, очень
– Кто такая?
– ревниво спросила Маша.
– Эксперт. Из НТО. Катей звать.
– Красива… слишком, - скептически поджала губы Маша.
– А Витька?
– поправил Коля.
– Он, по-твоему, урод?
– Глупо!
– рассердилась Маша.
– Она излишне красива! Такая женщина всегда на виду! Она его не дождется, уплывет, вот что я хотела сказать!
– Ты же не уплыла?
– заметил Коля.
– А ведь ты куда красивее.
– Он посмотрел на жену влюбленно и горячо, словно было ему не под сорок, а только восемнадцать, как тогда, в Москве.
– Я - другое дело, - безапелляционно заявила Маша.
– И она тоже, - серьезно сказал Коля.
– Лишь бы вернулся.
Подошла Маруська, пряча тревогу, сказала:
– Мой-то каков? Нарком иностранных дел!
– И, сдерживая слезы, добавила: - Боюсь я, миленькие. Там ведь стреляют не так, как здесь.
– Там легче, - сказал Коля.
– Мы выходим один на один с бандитами. Другой раз - и нож в спину можем получить. А там товарищи и слева и справа. И враг перед тобой. И все ясно.
Бушмакин поднял рюмку, встал:
– Два слова скажу. Здесь все свои, все привыкли хранить секрет, как зеницу ока. Поэтому говорю открыто: ты, Витя, наш боевой оперативный работник, наша, можно сказать, гордость. Ты едешь помочь рабочим Испанской республики. Не знаю, что тебя ждет, но уверен: ты всегда будешь достоин и своей профессии, и своей Родины, которая доверила тебе такое дело.
С улицы донесся гудок автомобиля. Генка выглянул в окно, бросился к Виктору:
– Воюй, Витя. А я за тобой очень скоро, это уж будь спок!
– Я вот покажу тебе "будь спок", - заметила Маша.
– Не удержишь, мать, - серьезно сказал Генка.
– Когда надо, отцы и матери - не указ.
Все вышли на улицу.
Виктор обнял Маруську, Машу, Генку, распрощался со своей девушкой и подошел к Коле.
– Тебе одно скажу, Николай.
– Виктор с трудом сдерживал волнение.
– Ты ни разу не пожалел, что подобрал меня тогда, на Дворцовой?
– Что ты, Витька, - Коля даже рукой махнул.
– О чем ты говоришь…
– А нынче и вовсе не пожалеешь. Я знаю, куда и на что иду. Я это делаю потому, что все люди, по моему разумению, должны для справедливого дела отдать все! И я должен…
…Автомобиль свернул на улицу Белинского и скрылся. Коля долго смотрел ему вслед, потом подошел к Бушмакину:
– Пойдем, батя, посидим.
– Нет, мне пора.
– Бушмакин надел кепку.
– Знаешь, мы тут прощались, и я все думал: вчера это было. А жизнь-то уже прошла - как один день пролетела. Ребят-то хоть наших помнишь? Васю, Григория, Никиту? Смотри, Николай. Про это никогда забывать не смей. Иди, я сам доберусь, у тебя завтра дела.