"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Там оппились… Выкинуть надо.
– Иди, я провожу гражданина и займусь, - сказал швейцар.
– Какая из них?
– Коля положил на стойку все три финки.
– Эта.
– Швейцар указал на ту, что лежала в середине - у нее была характерная ручка из кабаньего копыта.
– Я ее на всю жизнь запомнил.
– Спасибо, - Коля попрощался и ушел. На улице он несколько секунд постоял в раздумье, потом решительно свернул в подворотню и вошел во двор. Здесь находился служебный вход в ресторан. Коля набросил плащ
– В верхнем нельзя!
– подошел к Коле метрдотель.
– Прошу пройти и раздеться.
– Извините, - смущенно сказал Коля.
– Мне сказали - приятель мой здесь буянит, его выкинуть хотят. Позвольте, я его без скандала заберу?
"Метр" изумленно посмотрел на Колю, спросил, подозрительно прищурившись:
– Гражданин, вы, случайно, не больны? Какой буян, о чем вы говорите? У нас, слава богу, второй вечер тихо!
– Спасибо, значит, мне наврали.
На улице, в ожидании трамвая, Коля все время мысленно возвращался к чернявому официанту: зачем ему понадобилось сочинять небылицу про пьяного буяна?
…От цирка Чинезелли Коля пошел пешком. Недалеко от своего дома, у парапета он увидел незнакомого человека - тот стоял и явно ждал, когда Коля к нему подойдет. "Тот самый, - вспомнил Коля.
– В прошлый раз он почему-то убежал". Коля приблизился. У незнакомца было болезненное лицо, оно старило его. Потертый костюм, стоптанные, давно не чищенные ботинки. "Ему на самом деле тридцати нет, - подумал Коля.
– А на вид все пятьдесят".
– Вы меня ждали и в прошлый раз, - сказал Коля.
– Но убежали. Что случилось?
Мужчина старался справиться с волнением и не мог. У него дрожали руки.
– Вы, верно, знаете о деле Родькина?
– спросил он наконец.
– Документы.
– Коля протянул руку.
Мужчина начал торопливо рыться в карманах. Вытащил паспорт, протянул Коле.
– Соловьев Василий Иванович, - прочитал Коля вслух.
– Чайковского, десять, квартира семь. Где работаете?
– На заводе "Точмехприбор", - торопливо сказал Соловьев.
– Вместе… вместе со… Слайковским… - Фамилию он произнес почти давясь.
– Что же вы мне хотите рассказать?
– Коля вернул паспорт.
– Говорите.
– Я… я хочу сознаться… - с трудом сказал Соловьев.
– Нет… Я не это… Другое… Я вот что… Вы только не перебивайте!
– вдруг истерично выкрикнул он.
– Я и Родькин хотели Слайковского ограбить! Слайковский на днях получил десять тысяч. Приняли его усовершенствование. Мы в одном КБ. Я все знаю. Когда я понял, что ему светит такой куш, я сразу же договорился с Родькиным, это еще месяц назад было…
– Почему вы рискнули связаться именно с Родькиным?
– спросил Коля.
– Вы его знаете?
– Мой сосед он… раньше был. Я про него все-все знаю. А тут я его
– Вы судились раньше?
– Нет.
– Соловьев замотал головой.
– Я, как в песенке поется: "с детства был испорченный ребенок". Шалил с блатными, их жизнь знаю…
– Короче, - перебил Коля.
– Главное?
– Родькин выследил Слайковского. А в самый последний момент "свосьмерил".
– Не понял! Он ведь убил Слайковского?
– удивился Коля. Он вытащил финку с ручкой-копытом, показал Соловьеву: - Вот этой самой финкой и убил!
Соловьев отрицательно покачал головой:
– Не было у него такой. Хоть у кого спросите!
– Он замолчал, потом сказал просительно: - Меня совесть мучает… Соблазнился я на чужие деньги. И Родькина втянул. Он сидит, а ведь он не виноват, вы разберитесь, товарищ… гражданин начальник.
Коля достал свисток, пронзительная трель рассыпалась над набережной. Соловьев вздрогнул, посмотрел исподлобья:
– Вы меня арестуете?
– Я вас задерживаю на основании статьи сотой УПК РСФСР.
Подбежал милиционер, всмотрелся и, узнав Колю, доложил:
– Старший милиционер Иванчишин.
– Товарищ Иванчишин, - сказал Коля.
– Гражданин Соловьев подозревается в совершении убийства. Доставьте его на Дворцовую.
– Есть!
– милиционер быстро и профессионально обыскал Соловьева, потом обнажил наган: - Задержанный, идите.
– Минутку, - остановил Коля Соловьева.
– Почему вы обратились именно ко мне? Вы меня знаете?
Соловьев замялся:
– О вас говорят, что вы исключительно порядочный человек. Мне ведь, кроме как на вашу порядочность, не на что больше надеяться, гражданин начальник. Как говорится, бездушная машина закона все равно сотрет меня в порошок.
Генка спал на своей "офицерской" раскладушке образца 1904 года. Коля купил ее лет пять назад на Сенном рынке, по случаю. Маша проверяла тетради.
– Ужин на столе, - сказала она.
– У меня неприятность.
– Какая?
– Коля снял с тарелок салфетки, насторожился.
– Кто-то сообщил в наробраз, что я дворянка и не имею права учить советских детей.
– Маша с трудом сдерживала слезы.
– Мало ли идиотов, - попытался успокоить ее Коля.
– На каждый чих не наздравствуешься. Плюнь.
– Месяц назад кто-то написал, что директор школы окончил кадетский корпус. Его сняли. А вчера мне позвонила его жена. Он арестован.
Коля положил вилку:
– Органы разберутся, Маша. Если он честный человек, его освободят. Я позвоню насчет тебя замначу УНКВД. В моей анкете все четко сказано, я никогда ничего не скрывал. Уверен, что поймут нас с тобой. Успокойся.