Военные приключения. Выпуск 1

Серба Андрей Иванович

— Это меняет дело, — женщина нервно примяла в пепельнице недокуренную сигарету.

— Еще бы… — фыркнул Дымша. — Только поторопитесь. И вот что, сделайте одолжение, в тайнике найдете коробочку, я хочу иметь ее содержимое, выполненное в металле, как можно скорее.

— Надо было принести с собой. Неразумно доверять такие вещи тайникам.

— Неразумно таскать с собой! — парировал Дымша, — Это все равно, что носить собственную смерть. Думаете, там не устраивают внезапных проверок и обысков?

— Спокойнее, спокойнее… — осадила его женщина. — Не тратьте зря пыл, поберегите

нервы, еще пригодятся, борьба предстоит долгая.

— До могилы, — мрачно пошутил Дымша. — И, скорее всего, до нашей.

— Не торопитесь туда, успеете, — женщина закурила новую сигарету. — Что удалось узнать о связном?

— Он взорвал себя гранатой, в развалинах.

— Об этом уже известно, — жестко сказала женщина. — Нас интересуют подробности.

— Какие, к черту, подробности? — снова вскинулся Алоиз. — В тот день приехал некий Выхин, из эмигрантов, говорит, выехал из России еще до революции. Он видел начало трагедии на площади. Там же был Тараканов, тоже из русских. Я рассказывал им о нем, помните?

Женщина кивнула, плотнее закутываясь в платок.

— Оба подозрительны… — продолжал Дымша. — Очень подозрительны. У Выхина были странные пятна на плаще, похожие на кровь, а Тараканов по заданию немцев ходил высматривать среди приехавших левых и коммунистов. Да, Выхин, как мне удалось узнать, якобы учился в школе абвера, расположенной под Краковом или в самом городе.

— Он объяснил, откуда пятна? — задумчиво спросила женщина.

— Тараканов его спрашивал, а тот отболтался, грязь, говорит. Удалось вам проверить, действительно ли Тараканов был осведомителем дефензивы?

— Пока нет. Сумятица войны, оккупации. В Лондоне нет архивов по Восточным кресам, сами понимаете. Надо выяснить, была ли гибель нашего человека случайной. Или подвели документы?

— Але ж ни свядека, ни почлаки, — разведя руками, ответил Дымша. — Ни свидетеля, ни улик! Но немцы что-то подозревают. В город прибыл новый начальник СС и полиции Байер.

— Знаю… — устало сказала женщина. — Он из Гамбургского гестапо, человек Гейдриха. Надо быть предельно осторожными. Кстати, вас тоже не было в замке, когда погиб связной.

— Обрастаете информаторами… — криво усмехнулся Алоиз.

Появившееся было у него желание рассказать об усилившихся подозрениях в отношении Тараканова, особенно после драки у границы, начало пропадать и исчезло. Стоит ли выкладывать всю информацию сразу — она и так сосет ее, как ненасытная пиявка, и никак не может отвалиться, пресытившись. Он пожалел даже, что сказал о пленке, спрятанной в тайнике: можно было бы приберечь это на следующий раз. Что станется с ним, когда не будет новых сведений? Впрочем, такое маловероятно — в военном калейдоскопе событий, да еще общаясь с герром Ругге, всегда принесешь что-нибудь в клюве в это гнездышко.

С Таракановым он разберется сам — не исключено, что тот только выдает себя за эмигранта, хотя и отлично владеет языком. Стоит натравить на него Выхина, пусть поговорит, поинтересуется приметами быта дореволюционной России, незначительными деталями, которые немцы, а у Дымши все более крепло подозрение, что Тараканов — немец, знать не могут. Только на кого же тогда он

работает — на СД, на гестапо? Иначе зачем ему притворяться русским в абвере? Конечно, Тараканов мог жить в России — мало ли там было немецких колонистов — отсюда и прекрасное знание языка, но слишком многое за то, что он все же немец: как он пьет водку, как расходует деньги — аккуратненько, все записывая в книжечку, сводя дебит с кредитом в конце месяца. Почему он подловил Выхина в коридоре ночью? Где его, в конце концов, могли так прекрасно обучить приемам самообороны? И Тараканов не завет многого из того, что должен знать человек, долго проживший в Польше до войны, — в этом Дымша успел уже убедиться. Мелочей, вроде общеизвестных песен, он все же не знает, но зато знает тюремные. Откуда?

Вопросов много, но делиться подозрениями с пиявкой, как про себя именовал пан Алоиз сидящую напротив него женщину, Дымша не станет. По крайней мере, пока из станет. Немецкие черты всасываются с молоком матери, и ни один из русских, с которыми Дымше приходилось общаться, такими чертами но обладал. И немецкий язык Тараканов знает, прекрасно знает, видно по глазам, когда говорят немцы в его присутствии, — такое выражение глаз не может быть у человека, с трудом ловящего смысл чужой речи. Он все понимает, прекрасно понимает, это его родной язык, нет сомнений, но начав говорить, он нарочно коверкает его и делает паузы, словно вспоминая нужные слова. Ну, ничего — еще посмотрим!

— Не буду скрывать, вас видели в городе, — ответила на вопрос Дымши женщина. — Хочу предупредить, что мы…

— Не надо… Не надо меня предупреждать, — скорчив кислую мину, недовольно прервал ее Алоиз. — Думаете, продамся Ругге или Байеру? Резона нет. О нашем погибшем друге я постараюсь узнать точнее. Вспомните, что встретить его должен был именно я, потому и выбрался в город. Не знаете, чего это стоило!

— Знаю… Знаю, сколько идет ежемесячно на ваш счет в банке. И не злотыми. Не забудьте про Марчевского. Он и картотека — главная цель!

Поняв, что встреча окончена, Дымша встал и пошел к выходу из номера. Тихо приоткрыв дверь, убедился, что в коридоре никого.

— Следующий раз как всегда? — полуобернулся он к женщине. Та кивнула в ответ…

Спускаясь по лестнице, Дымша решил закурить и, сунув руку в карман, обнаружил жетоны. Стоило их опять обратить в деньги. В зале он поискал глазами старого мэтра и увидел его около кухни — тот отдавал сверток мальчугану, похоже — внуку. «Подкармливает родню… — беззлобно отметил Алоиз. — На деньги союзника».

Подойдя к старику, он отдал жетоны и попросил наполнить фляжку коньяком — если уж пользоваться деньгами союзников, так всем!

Выходя, Дымша еще раз оглядел зал, но ничего подозрительного не заметил — так, обычная публика. Но только когда он уже ушел, из-за колонны, украшающей зал, появился Выхин с кружкой пива в руках. Прихлебывая отдающий водой и скверным солодом напиток, Вадим внимательным взглядом проводил Дымшу, потом оглядел лестницу на второй этапе, откуда тот спустился, старого мэтра, просеменившего на кухню, плакат с Але Ондре, тихую компанию в углу зала и решил заглянуть в казино еще разок-другой.