Военные приключения. Выпуск 3

Стариков Николай Викторович

Когда к ним подскакал с походным «штабом» старший воевода московского войска, Кузьма Новгородец молча протянул князю Даниилу Васильевичу гетманскую саблю. Родовое знамя Острожских склонилось перед фамильным стягом будущего рода Щенятевых, что вошли в историю России из боярского рода Патрикеевых. А князь Константин Иванович сошел с коня и встал перед воеводой Щеней с непокрытой головой…

Тем временем почти все польско-литовское войско сгрудилось на берегу Ведроши среди тысяч обозных повозок и телег. Крики отчаяния и бессильной ярости неслись от реки. Бежавшие с поля боя нашли на ее крутом берегу вместо спасительного моста лишь еще дымившиеся,

обуглившиеся его остатки. Русские воины лишили противника последней надежды на спасение бегством в заречные леса.

Однако нашлось немало отчаянных шляхтичей, которые, сбросив с себя хоть что-то из тяжелых доспехов, расставшись с оружием, кидались с конями в полноводную реку, Смельчаки, сразу попадая в водовороты, тонули с мольбами о спасении. Но некому было им помочь. В те времена Ведрошь вниз по большой Московской дороге не имела брода вплоть до впадения в еще более полноводный Днепр.

Лишь единицы пытавшихся вплавь перебраться через глубокую реку сумели с невероятным трудом достичь противоположного, обрывистого берега. Тем, кому посчастливилось сделать это, пришлось бросить на погибель спасительных коней. И пешими, безоружными без оглядки бежать в ближайшие леса.

А Ведрошь понесла по Днепру к морю множество людей и коней, нашедших в ее светлых водах погибель свою.

В поисках брода сотни конных поляков и литовцев бросились вдоль берега Ведроши к Днепру. В тщетной попытке спастись они неслись галопом по зеленой луговине. Но ноги притомившихся коней стали вязнуть в болотной воде. Несмотря на отчаянные понукания потерявших голову всадников, храпящие кони дальше не пошли…

Когда конные тысячи Дмитрия Патрикеева и засадного полка на всем скаку подлетели к загроможденному неприятельским обозом берегу Ведроши, сопротивления они не встретили. Побежденные молча сходили с коней, бросали на землю оружие, бережно укладывали на траву знамена я штандарты полков, личных дружин магнатов, отрядов…

Подскакавшие к обозу воеводы Юрий Кошкин с братом Яковом и Дмитрий Патрикеев сигналами набатов и рожков остановили разгоряченных воинов своих полков, готовых с размаху влететь с саблями наголо во вражеский обоз.

Битва закончилась.

И боярин Юрий Захарьевич, и молодой Патрикеев приказали своим тысяцким принимать пленных по счету, собирать оружие в знамена, сбивать в табуны оставшихся без хозяев коней. В захваченном обозе выставили строгую стражу — чтобы не было какой шалости со стороны пленных и своих же ратников. Огромный обоз стал военной добычей великого князя московского.

А сами полковые воеводы стали принимать в плен себе равных, знатных людей польских и литовских земель. Принимая их личное оружие, беседовали с ними и находили многих в дальнем или даже в ближнем родстве. В те далекие века родовые ветви русских, польских и литовских князей не раз переплетались между собой.

Вечерело. Солнце, ушедшее за Ужу, за недалекий от Дорогобужа Смоленск, играло по вершинам окрестных лесов последними своими красками.

По всему Митькову полю разжигали костры. И там, где устраивались на ночлег прямо под открытым небом сотни московского войска, и там, где разбивались для князей и тысяцких шатры. Десятки гуляй-города по случаю победы разрешали разводить костры прямо под щитами — в тех местах, где деревянная крепостная стена победно завершила свою атаку.

За русскими кострами было весело и шумно, хотя то здесь, то там, крестясь, добрым словом вспоминали павших в битве товарищей, родных

и близких, просто земляков. Много слез будет пролито по ним на Москве и в Твери, городах и весях Смоленщины, новгородских и рязанских земель, в Заволжье…

Горели костры и в лагере, где расположились на ночлег, тоже на голой земле, в большом числе пленники. Тихо было вокруг их костров. Здесь молча вспоминали о погибших. Лишь ходили вокруг лагеря и перекликались между собой ночные стражники…

Уже ночью кашевары в сотнях первый раз в день накормили воинов горячей пищей, обильно сдобренной крупно порезанной копченой говядиной. Варево запивали из ковшиков прохладной речной водой.

Лишь в княжеских шатрах всю ночь шел пир. Воеводы, тысяцкие и избранные из сотников и детей боярских справляли победное застолье. Подымали заздравные чаши в честь великого князя московского, его любимого воеводы Даниила Васильевича Щени из рода Патрикеевых, других отличившихся воевод русского войска. Славили и сотников — Кузьму Новгородца и Валентина Осипенкова. По заслугам была и им честь.

И, по обычаю, пировали с ними побежденные князь Константин Иванович Острожский со своими магнатами из польских и литовских земель. Те, кого в жестокой битве миновал железный дроб пищалей гуляй-города, тупая стрела самострела, секира или сабля русского ратника. Те, кто не бросил с разбега своего загнанного коня в губительные воды неизвестной им до сих пор реки Ведроши.

А в дубраве выли волки, почуявшие добычу и стаями сходившиеся к Митькову полю. Им из-за реки подвывали собратья…

Рано утром, по восходу солнца, оставшиеся в живых вышли в Митьково поле к павшим в битве. Хоронили их в братских могилах. Русичей отдельно от погибших поляков и литовцев. Священники из русского войска, из войска поверженного противника справили по ушедшим из жизни тризну. И победители, и побежденные встретили в день 15 июля восходящее солнце с непокрытой головой.

Старший воевода велел собрать с поля битвы брошенное оружие и воинские доспехи. Сосчитать потери в людях — собственные и противника. И о том докладывать великокняжескому писарю — ему скрипеть перьями по пергаментным листам, готовя победное донесение в Москву.

В кругу воевод Щеня назвал имена сотников, которые повезут в Москву великому князю Ивану III Васильевичу радостную весть о славной победе русского оружия. О победе в битве на реке Ведроши, что впадает в Днепр близ смоленского города-крепости Дорогобужа, стоящего на большой Московской дороге. Такими вестниками стали сотник засадного полка Валентин Осипенков, заслуживший столь высокую честь своей ратной доблестью при уничтожении ведрошского моста, и командир сотни разведчиков старшего воеводы Кузьма Новгородец, стороживший польско-литовское войско по ту сторону Ведроши.

Князь Даниил Васильевич так и сказал с поклоном позванным в его шатер Новгородцу и Осипенкову:

— Не каждый сотник может предстать перед очами нашего владыки Ивана Васильевича, да еще в великокняжеских московских палатах. То честь вам за мост, что спалил огонь во вчерашней битве, за то, что враг, выказав себя, не видел войско наше…

…Вместе с гонцами разлетится по всей Руси добрая весть о великой битве и славной победе над сильным противником. Будет передаваться из уст в уста и имя старшего воеводы князя Даниила Васильевича Щени. И будет славить его и войско русских ратников во всех больших и малых церквях, монастырских храмах. Славить под малиновый колокольный звон…