Военный талант
Шрифт:
Мне стало холодно. Я обошел его по периметру и вернулся обратно вдоль края пропасти, пытаясь вообразить себя покинутым в одиночестве на этой планете, в тысяче световых лет от живого существа, с которым мог бы перекинуться хоть словом. Наверное, океан показался бы мне привлекательным выходом из положения.
Над моей головой пролетел "Корсариус". Кристофер мог видеть, как корабль перемещается среди звезд, и через каждые несколько часов проносится по небосводу подобно заблудившейся луне.
И тут я заметил надпись, одну единственную
[ надпись на греческом — пропущена ]
— Чейз?
— Я смотрю.
— Можем найти перевод?
— Пытаюсь. Не вполне понимаю, как ввести изображение в компьютер. Подожди минуту.
Греческий. Сим до конца остался приверженцем классицизма.
Сердце мое стучало, как молот, я думал, какими были его последние дни или... Или годы? Как долго смог Сим выдержать одиночество на карнизе, под огоньком раз за разом проносящегося над ним корабля, единственного звена, связывающего его с домом?
Когда "Тенандром" принес потрясающее известие на Аквариум и Окраину, решение сохранить все в тайне возникло, наверное, чисто рефлекторно. Я представил поспешные совещания высокопоставленных чиновников, уже озабоченных проблемой распада Конфедерации. Почему бы и нет? Что хорошего могло дать подобное разоблачение? И экипаж "Тенандрома", потрясенный увиденным, с готовностью согласился.
— Алекс, компьютер считает, что это классический древнегреческий.
— Хорошо. Что еще?
— Он говорит, что в его памяти только несколько языков, и все они современные.
— Последнее слово похоже на "Демосфен", — сказал я.
— Оратор?
— Не знаю, может быть. Но зачем ему понадобилось тратить столько усилий на то, чтобы вырезать на стене имя мертвого грека? При подобных обстоятельствах...
— Бессмысленная затея, — заметила Чейз. — У него в куполе стоял компьютер. Почему он не использовал его? Он мог написать все, что хотел, зачем же прилагать столько усилий и резать скалу?
— Средство сообщения — уже сообщение, как сказал когда-то один человек. Возможно, электронная поверхность не могла соответствующим образом передать его чувства.
— Я связалась с компьютером "Корсариуса". В нем имеется только два упоминания о Демосфене. Один — древний грек, другой — современный борец.
— Что о нем сказано? О греке, конечно.
— "384-322 до н.э. По старому стилю. Величайший из эллинских ораторов. По преданию родился с дефектом речи, который преодолел, набивая рот галькой и перекрикивая шум моря. Его речи убедили жителей Афин начать войну с Македонией. Наиболее известны три хвалебные речи и три речи на Олимпийских играх. Все датируются около 350 г. до н.э., плюс-минус несколько лет. Вопреки усилиям Демосфена, македонцы победили, и его отправили в ссылку. Позднее, он покончил с собой".
— Тут есть связь, — сказал я.
— Да.
— Не удивлюсь.
Вдруг я заметил еще одну надпись на скале, но другими буквами: "Хью Скотт, 3131". Они были вырезаны лазером.
— Всеобщее время, — заметила Чейз. — По времени Окраины это 1410 или 1411 год. — Она вздохнула. — В конце концов, Сим, возможно, простил брата. Может, даже понял, что тот был прав.
— Учитывая обстоятельства, ему пришлось бы простить очень многое.
Ноги у меня болели. Носки не слишком хорошая защита, поэтому мне приходилось двигаться, чтобы не обжечься.
— А где наш гость?
— В пути. Движется с ускорением. Несется на всех парах.
— Алекс?
— Да?
— Ты думаешь, она его нашла? Со временем, я хочу сказать.
— Лейша?
Я и сам думал об этом с тех пор, как приземлился. Таннер охотилась много лет. "Затерянный пилот" Кэндлза. И Сим, который
"...бродит теперь по ту сторону звезд,
Там, на далеком Бельминкуре".
— У нее не было источников института Мачесны. Боже мой, она, наверное, все время проводила здесь, делала снимки, пропускала их через компьютер, пытаясь воссоздать нужное созвездие.
— А что думаешь ты?
— Не знаю, но видимо, этот же вопрос не дает покоя Хью Скотту.
Я удержался от искушения вырезать свое имя рядом с именем Скотта и побрел к капсуле. Когда я уже забирался в кабину, раздался тревожный голос Чейз.
— Алекс, терпеть не могу приносить дурные вести, но появился еще один! И очень крупный!
— Еще один кто?
— Корабль "немых". Линейный крейсер, по-моему. Мне следовало заметить его раньше, а я следила за первым и не очень обращала внимание на другие экраны.
— Где?
— Примерно в десяти часах хода. Тоже на курсе сближения. Идет быстро, хотя резко тормозит. Наверное, экипажу достается. Тем не менее, он сможет достаточно замедлить ход и перейти на орбиту. Думаю, тебе лучше вернуться.
— Нет, — ответил я, покрываясь потом. — Чейз, уходи из "Кентавра".
— Ты сошел с ума.
— Пожалуйста, на споры нет времени. Эсминец далеко?
— Около пяти минут ходу.
— У тебя ровно столько времени, чтобы перебраться на "Корсариус". Если ты не сделаешь этого за пять минут, тебе уже никогда этого не сделать.
— Но капсула у тебя!
— Поэтому нечего стоять на месте и болтать. Шевелись. Уходи туда любым способом, но только уходи!
Я немного успокоился, лишь когда услышал голос Чейз:
— Все в порядке. Ты был прав, эти ублюдки сейчас разнесли "Кентавр" к черту.
Я попытался поймать изображение эсминца на экране капсулы, но он уже оказался вне пределов видимости. Чейз получила его изображение на мониторе "Корсариуса", хотя еще не смогла передать его мне на поверхность. В любом случае, это уже не имело значения.