ВоенТур 3
Шрифт:
Почему-то слегка кружилась голова, но вполне терпимо. Зная себя, понимал, что буквально еще пару минут, и все придет в норму. Ничего и не такое бывало, особенно после возлияний. Прокашлялся, прочищая горло, и подвигал плечами разминаясь и заодно разгоняя кровь в занемевшей руке.
— Не на немцев, — со вздохом покачал головой Костя.
— А на кого, на итальянцев что ли?
— Ну, в смысле на немцев, конечно. Только как я понял, не на простых, а на диверсантов. Разведка рядом с мостом, на нашей стороне и столкнулись, насилу с боем ушла. Двоих сразу потеряли, затем немного погодя еще одного,
— «Бранденбурги» что ли? — едва ли не против воли ахнул я, мгновенно сложив в уме два и два.
И затейливо выругался себе под нос, отчего Костя поморщился. А я задумался. Перехватив мой взгляд, Костя спросил:
— Кто? — он похоже не понял о чем я сказал.
— Неважно, потом объясню.
— Тогда, может быть чаю?
… Хотя, если фрицы еще не заняли переправу, все не настолько критично. Пока фрицев из передового отряда не видно. А вот когда они появятся, тогда и начнется жара. Однако есть еще одно место, где фриц может появиться уже сегодня. Получается, что скорее всего наша группа столкнулась с ихпешей разведкой, которую наши передовое охранение благополучно прохлопало.
Возникает правильный вопрос: как это оценить? Хорошо ли это, или наоборот плохо для нас? Пожалуй, что хорошо. Поскольку передовой отряд противника к мосту еще не выдвинулся. Так что время, у меня вполне вероятно еще есть, хоть думаю и немного. Но кровь из носу, нужны дополнительные, более полные данные от вернувшихся разведчиков. Да по большому счету не только от них. Нужно обязательно после разговора с ними зайти в ситуационный центр — пока я спал, мир вокруг нас мог очень сильно измениться!
— Нет Костя спасибо. Сейчас точно не до чая. — Я поднялся на ноги из-за стола.
От этого довольно резкого движения меня неожиданно повело в сторону, и пришлось опереться ладонью на бревенчатую стену, хорошо что скамейка под ней и стояла. Адьютант сделал шаг что бы помочь, но махнув рукой произнес:
— Все хорошо, просто не проснулся до конца, да и встал резко. Уже прошло.
Прилег отдохнуть в одежде, только снял ремень с портупеей и кобурой, разулся, да из фляги сполоснул ступни на пороге хаты. Как чувствовал, ага… Чтобы если случись что времени не терять. Сейчас только сапоги и портупею надеть. Я принял из рук адъютанта портупею с кобурой, привычно оправил гимнастерку, загнав складки за спину, застегнул верхнюю пуговицу
— Фуражку подай.
— Ага, спасибо.
Зеркала не было. Поэтому полагался на своего адьютанта. Он осмотрел меня и одобрительно кивнул. Ну вот, теперь можно и в люди…
— Ну что, пошли с разведкой говорить.
Выяснить подробности можно было, только поговорив с командиром разведбата и, крайне желательно, с уцелевшими бойцами, чем я и собирался заняться.
— А радиограмма? — опешил старлей.
— По дороге прочитаю, мне сейчас свежие разведданные намного важнее. Хотя ты прав, давай прямо сейчас и гляну… Только фанарик дай, а то темновато тут.
Пока адъютант вытаскивал из полевой сумки бланк уже расшифрованной радиограммы и возился с фонариком, я пытался прикинуть, сверяя информацию с тем, что знал сам, сколько осталось времени у меня до начала марлезонского балета.
Содержание радиограммы оказалось
Если отбросить «воду», то текст шифровки сводился к тому, что вы там держитесь, а то… Впрочем, вверенные мне части сейчас были готовы оказать противнику отпор, если, конечно, события в целом пойдут так как задумывалось мной и было одобрено Филатовым.
А вот если противник поступит как-то иначе… сделав неожиданный финт ушами, хотя вряд ли…
Да и как, каким образом? Ни лес, ни болота, ни мост с дамбой никуда не делись — и не денутся, так что будем надеяться, все произойдет по нашему плану.
На поляне перед блиндажом стояли понурые разведчики, курили самокрутки. Пока вокру было относительно тихо и еще темно. Только от входа в ситуационный центр, когда кто-то входил или выходил падал синий свет маскировочного освещения. Один из разведчиков сидел на бревне и смотрел в сторону. На тропе, у входа в блиндак, о чем-то тихо переговаривались начальник штаба Климовский и командир разведбата. За их спинами угадывалась фиура деда Павла.
Я прекрастно помнил всех парней из этой группы, опытных, уже успевших не раз, и не два понюхать пороха в июньских и июльских боях… Но на этот раз им не повезло. Они никак не ожидали встретиться еще на нашем берегу, у охраняемого моста с матерыми волками, подготовленными ничуть не хуже их. И только благодаря этому, его захват был предотвращен, хоть и ценой их жизней. Но у войны своя бухалтерия…
Завидев меня и адъютанта, майор, командир разведывательного батальона бригады, торопливо выбросил недокуренную папиросу и козырнул, бросив ладонь к фуражке под капюшоном плащ-палатки. В десятке метрах негромко тарахтела работающим мотором запыленная по самую крышу полуторка, на которой он прибыл.
Главный разведчик бригады был невысок, но крепок в кости, как в народе говорят. Улыбался он всегда доброжелательно, располагающе. В его присутствии бойцы его батальона были раскованы, не зажаты. Особенностью разведчика была способность мгновенно ориентироваться в самых сложных ситуациях. Будь на его месте любой другой, и батальону наверняка пришел бы конец.
Чернявый, с небольшими щегольскими усиками, подтянутый, несмотря на ранний час. Пистолет, маузер висел у него на уровне колен, но он умудрялся не наклоняясь изредка поглаживать его по стволу и рукоятке.
«Наверняка тюркские корни имеются», — автоматически отметил я, заодно припомнив, как его зовут. «Или тюрко-кочевнические, только не очень широко распространенные». Но какое это сейчас имело значение? Сейчас важно было другое.
— Товарищ полковник, командир разведбата, майор…
— Некогда, Таштемир, докладывай. Кратко и по существу. Что будет нужно — сам спрошу.