Воин Доброй Удачи
Шрифт:
Как Хранителю ему было хорошо известно, что хоры бы нарушили любое магическое действие, замысленное Сервой. Неважно при этом, на виду они или нет.
– Значит, отправляешься с ними, – проговорил Наместник, принимая мешочек с огорошенным видом.
– Это фамильная реликвия, – пояснил Сорвил. – Старинный амулет. И будет приносить тебе удачу до тех пор, пока ты не станешь заглядывать внутрь.
Такое объяснение молодому королю показалось достаточно правдоподобным, тем более что пришлось выдумывать его на месте. Многие талисманы требовали небольших жертв и ограничений, к примеру, не есть бобов или
Но Цоронга даже не глянул на мешочек и тем более не стал задаваться никакими вопросами. В Сорвиле он видел идеальное оружие.
– Не может быть! – воскликнул он. – Ты! Ведь ты же избранный! Самой богиней.
На что Сорвил мог лишь устало пожать плечами.
– Но, как видно, и им тоже.
На следующее утро сам Анасуримбор Моэнгус явился за ним незадолго до полудня. Вид у принца-империала был, как и положено, угрожающий, но не только из-за свирепого взгляда и звероподобного телосложения. Подобно многим разведчикам Великого Похода он украшал свои доспехи фетишами с тел шранков. Но если у прочих это были высохшие отрезанные пальцы или уши, то Моэнгус отчего-то привязывал к подолу нимиловой кольчуги их зубы. Сросшиеся воедино, они выглядели особенно не по-человечески: поблескивающие эмалью, изогнутые костяные гребни с тремя парами корней у каждого такого зуба.
Принц-империал, скучая, наблюдал за сборами Сорвила. Но Цоронга не смог смолчать и презрительно бросил:
– Нил’гиккас – это миф. Никакого короля нелюдей не существует.
Моэнгус пожал плечами, принявшись рассматривать локон своей черной гривы, затем заметил:
– По мнению Зеума.
– Да, по мнению Зеума.
Но что-то в утверждении Цоронги, – скорее всего, все та же святая уверенность, – привлекло внимание принца.
– Напомни-ка мне, чего твой отец достиг, руководствуясь всей своей зеумской мудростью?
– К примеру, как не забредать в пустыню всем войском, чтобы там умереть с голоду. Помимо всего прочего.
– Помимо того, – фыркнул Моэнгус, – как сдавать своего сына в заложники?
Цоронге только и осталось что сверкнуть глазами.
Разговаривать при Моэнгусе, который, казалось, со своим щитом и дорожной укладкой занимал все пространство внутри шатра, никакой возможности не было, поэтому Сорвил просто сжал другу руку на прощание. И, стараясь не обращать внимания на неприкрытую тревогу в зеленых глазах Цоронги, улыбнулся с показным мужеством. После чего, ощущая, что срывается в совершенно неведомое, он, борясь с головокружением, направился вслед за Моэнгусом в Житницу.
К этому времени уже пробили полдень, поэтому весь лагерь бурлил движением. Анасуримбор Моэнгус не обращал никакого внимания на воинов, падающих ниц перед ним. Просто шествовал вперед, будто весь мир был обязан пресмыкаться у его ног.
Как перед истинным Анасуримбором.
Житница была совсем иным миром, где туда-сюда сновали женщины в шелках ярких цветов. Привыкший к четкому распределению обязанностей во дворце Сакарпа, Сорвил невольно сравнивал эту картину с кухнями и кладовыми отцовских палат – единственным местом в пределах его ограниченного житейского опыта, где не преобладали голоса мужчин. Однако никакого возмущения он при этом не почувствовал, хотя, вероятно,
Анасуримбор Серва стояла неподалеку от входа в свой шатер и раздавала последние распоряжения небольшой группе просителей. Стоило ей заметить появление брата с Сорвилом, она отослала всех прочь на каком-то неведомом языке. Солнце стояло высоко над восточным краем анклава, ярко высвечивая светло-золотистые льняные волосы Сервы подобием нимба, окутывавшего руки ее отца. Собравшиеся ведьмы примолкли и оставили свои труды, чтобы увидеть, как их Гранд-дама будет приветствовать новоприбывших мужчин.
Сорвил переводил взгляд с одного лица на другое, чувствуя себя совсем не в своей тарелке. Оказывается, многие из колдуний смахивали слезы. И снова, в который раз, он понимал, что слепо ввергается в новую череду опасностей, очевидных для всех, кроме него самого.
Обернувшись, он обнаружил, что Серва стоит совсем рядом. Мастерски пригнанные по фигуре ее кожаные штаны и куртка по сравнению с шелковыми одеждами сестер по школе Сваяли казались до крайности незатейливыми. Серва с братом закидывали за плечи свои укладки, только что стоявшие на земле.
– Подойди ближе, – сказала она, протянув руку, чтобы обхватить его за талию. – Ты должен крепко за меня держаться.
Моэнгус уже стоял с другой стороны, особенно громадный в ее полуобъятии. Сорвил краем глаза уловил, что тот ухмыляется ему из-за золотистого полукружия головы Сервы. Заметив, что юный король медлит, Моэнгус сказал:
– Ничего, скоро принюхаешься к этой вони.
Лишь несколько колдуний засмеялись шутке, что лишь подчеркнуло беспокойство остальных.
Они любят ее, понял Сорвил. Так же как дружина Харвила любила своего короля.
Он ступил в ее легкие объятия и был окутан ароматом ее духов. Прикосновение даже через кольчугу заставило его дернуться, как необъезженного жеребца. Она притянула его ближе, и юноша ощутил, как спина ее выгнулась от необъяснимого напряжения. Она откинула голову, и он едва не вскрикнул, когда изо рта и глаз Сервы исторглись иссиня-белые лучи света, столь яркие, что загорелая кожа лица ее сделалась черной.
Сквозь паузы меж словами заклинания слышался хохот Моэнгуса.
Их окутал туман, прорезаемый мерцающими дугами. Мир вокруг потускнел. Все тело словно охватили путы, сковав его по рукам и ногам, и он взмыл куда-то, казалось, во все стороны сразу… после чего заскользил, будто по изнанке реальности. Вспышка света, и вот его выдернуло наружу, будто полусгнивший труп из могилы…
Он стоял на четвереньках, его рвало.
Затем – касание руки Сервы, будто она проверяла, весь ли он тут целиком. Какое-то время он изрыгал содержимое своего желудка на землю, поросшую редкой травой. После чего, покачиваясь, двинулся к брату с сестрой императорских кровей, сидевшим на гребне невысокого холма. Причем смотрели они, как выяснилось, не на него: когда Сорвил сместился в сторону, их глаза продолжали смотреть все туда же, ему за спину. Обернувшись, он заметил облачка пыли над горизонтом. Армия Среднего Севера, понял он, которая готовится возобновить свой поход на Голготтерат. Что же касается воинства Кругораспятия, отсюда виднелись лишь его внешние отряды как скопища черных точек, что медленно змеились под коричневатыми султанами пыли.