Воин Доброй Удачи
Шрифт:
– Мы закончили! Бивень и Мантия примирились!
– Он нас оставил, – пробормотала Эсменет вслед затухающему эху его слов. Закрыв глаза, она видела, как горят города всего Трехморья – Ненсифон, Инвиши, Селеукара, Каритасал…
Майтанет кивнул:
– На время… Да…
В галереях послышался звук шагов и приглушенные голоса.
– А потом… когда он разрушит Голготтерат?
Священный шрайя опустил взгляд на свои ладони.
– Не знаю. Возможно, он предоставит нам тут самим разбираться.
Грудь болезненно сжалась. И как они тогда будут жить?
Наконец
«Сколько откровений, – думала она, начиная успокаиваться, – сколько откровений способна выдержать душа?»
На ее долю выпало слишком много.
Она взглянула снизу вверх на бородатое лицо шрайи и глубоко вдохнула горько-сладкий аромат мирры из Шигека. Казалось невозможным, что прежде в этих ласковых голубых глазах ей виделась злоба.
Они поцеловались, но не как любовники, а как брат с сестрой. Его губы были нежны. Затем, стоя так близко, что дышали одним воздухом, глубоко заглянули друг другу в глаза.
– Прости меня, – сказал шрайя Тысячи Храмов.
Империя снаружи продолжала бушевать.
Она моргнула, перед глазами предстало исчезающее под ударами прекрасное лицо Имхаиласа.
– Майта…
Ему достало беглого взгляда, чтобы понять незаданный вопрос – его легко было прочесть по ее открытому лицу.
– Телли в безопасности, – сказал он с успокаивающей улыбкой. – Келмомас скрывается во Дворце.
У нее снова сжалось горло от страха, хотя облегчение было сильнее.
– Как – один?
Глаза его на мгновение стали отсутствующими, но не успела она это отметить, как он уже был снова тут, с ней, как бывало с Келлхусом.
– Он не таков, как ты о нем думаешь, Эсми.
– Что ты имеешь в виду?
Он показал на собравшихся перед ними.
– Немного погодя…
Она обернулась и увидела небольшую толпу сановников шрайи и Дворца, людей, которых она знала много лет и которым доверяла. Нгарау, Финестра и даже древний Вем-Митрити. Часть из них смотрела с надеждой и даже радостью, некоторые – с опаской.
Удивления, что столько верных предали ее, не было. Ведь Майтанет был братом мужа. В каком-то темном уголке души она приготовилась к такой встрече, но теперь не могла найти ни проклятий, ни обвинений для них. Только усталость и облегчение.
Мало что в мире столь необъяснимо, как взаимосвязь человеческих душ. Келлхус нередко говорил ей, что Людям виден лишь узенький сектор происходящего между ними взаимодействия, как страсти, соперничество и представления, не поддающиеся измерению, порой подгоняют развитие событий помимо их воли, несут людей, словно корабли ураганным ветром. Возможно, они все слишком устали. Или же хотели, чтобы жизнь вернулась в то же русло, что перед переворотом Майтанета. А может, боялись собравшейся под стенами храма толпы. А может, и вправду верили…
«Он не таков, как ты о нем думаешь…»
Отчего-то, разглядывая их, она ощутила перемену. Невзирая на расшитое парадное платье, косметику и украшения,
Они были всего лишь учениками Анасуримбора Келлхуса – а мир грохотал вокруг них.
Майтанет поднялся снова на помост, а Эсменет теперь наблюдала за ним с простым восхищением молящейся, смаргивая слезы, которые больше не жгли. Казалось, он светится, и не только от наложения кругов света от светильников над ним, но и от обновления.
Неожиданно Эсменет поняла, что сможет преодолеть свои потери и свою ненависть. Поняла, что они смогут найти способ сохранить единство Империи, верил в них ее проклятый муж или нет.
– Мы устроим официальное примирение, – сказал Майтанет теплым, неформальным тоном, – для всех людей. Но пока мне хотелось бы, чтобы вы все стали свидетелями того, что мы ска…
И тут он появился, в одной набедренной повязке, вышел из-за двух золотых идолов Войны и Рождения, где стоял все это время, единственного места, на которое никто не обращал внимания – такое место существует в любом помещении.
Ее убийца.
Он ступил наружу из сумрака. Cурового вида, с оттенком кожи между коричневым и серым гранитом. Три бесшумных шага. Майтанет услышал его и повернулся. Лицо его ничего не выражало, ни тени удивления. Отчего-то Эсменет знала, что он не тревожился за свою безопасность. И стоило ему повернуться, как убийца вонзил стилет сверху между шеей и ключицей. В нападении не было ничего необычного, не было проявлено ни молниеносной скорости, ни особой ловкости, только возникновение из неприметного места и переход на место неохраняемое.
Фигура сразу же выпустила навершие стилета…
Священный шрайя Тысячи Храмов глянул на нож, будто на овода или пчелу, покачнулся…
Эсменет не успела и мигнуть, как Майтанет умер у нее на глазах.
– Сестра! – сказал он, хватая ртом воздух. – Ты должна сказать моему бра…
Он упал на колени, глядя в пустоту, затем повалился набок. Нагрудная пластина звякнула о полированный пол. Он умер у ног убийцы.
Инстинктивно Эсменет повернулась к устремленным на нее лицам и выставила вперед руки, успокаивая пораженные крики и порыв более воинственных сановников. В дальних концах зала она увидела блеск золотых кольчуг инчаусти, ринувшихся к ним…
Она ощущала неподвижное присутствие нариндара за спиной. Почему он не бежал?
– Стойте на месте! – крикнула она. – Я говорю, стойте!
Те, кто стоял ближе, тут же замолкли. Другие же едва не вышли из повиновения.
– Вем-Митрити! Служит ли еще твое пламя по-прежнему императрице?
Старик без промедления захромал к ней. Магические слова зазвучали в окружающем воздухе. Белое пламя полилось из его морщинистого рта и глаз, что сделало его похожим на древнего младенца, сгладив его лицо. Вокруг них встали чары защиты.