Воин Ллос
Шрифт:
— Это меняет шансы ставки?
— Нет.
— Тогда мои монеты на Браелина.
— Браелин Дженкуэй из Бреган Д'Эрт, — насмешливо поправил Преего, глядя прямо на пленника, пока говорил.
— Какие причудливые слова для человека, закованного в цепи и лежащего в чужой грязи, — сказал другой охранник.
— Мы должны объяснить ему, что на нас это не произвело впечатления…
Охранник снова достал ключ и вставил его в замок, и Браелин понял, что допустил ошибку, о чем ему неоднократно и довольно настойчиво напоминали в игровой
Он не помнил, как его вернули в камеру.
— Ты, должно быть, важная персона, — услышал Браелин отдаленный голос, возвращающий его в сознание. — Твоим тюремщиком является Преего Меларн, — продолжал голос — тот, кого они назвали Дайнином До'Урденом, подумал он. — Видишь ли, Преего — лучший из мучителей. Он причинит тебе невыносимую боль, как ты уже ощутил, но он не убьет. Только те, кого Матрона Жиндия желает использовать в своих собственных целях, удостаиваются любезного внимания Преего Меларна.
— Как брат Дзирта? — спросил Браелин, прежде чем успел передумать. Он еще не совсем разобрался с этой информацией. Что на самом деле значило для Жиндии и сторонников Ллос и, что более важно, для Джарлака и Бреган Д'Эрт, что брат Дзирта оказался в ее лапах?
— Похоже на то.
— Значит, ты тот, о ком они говорят? Дайнин До'Урден, брат Дзирта До'Урдена?
— Это я. Вернулся после того, как служил Паучьей королеве в Абиссе столетие и более в качестве драука.
— Звучит как прекрасная жизнь.
— Я слишком измучен, чтобы смеяться, друг мой.
— Я слышал о тебе, — сказал Браелин. — Джарлакс говорил.
— Он спас меня, когда мой дом впал в немилость. Временная отсрочка, но я никогда ее не забуду. Как поживают Джарлакс и Бреган Д'Эрт?
— У некоторых из Бреган Д'Эрт дела идут не так хорошо, — заметил он, ирония чувствовалась даже в его тюремной камере. Шутка была скорее тактикой затягивания, чем чем-либо еще, поскольку вопрос Дайнина насторожил всегда осторожного Браелина. — Как и у любого другого, я полагаю. Эта война принесла дроу большое смятение.
— И большие надежды.
— Посмотрим. Я знаю, что Джарлакс, конечно, хотел бы сохранить нейтралитет, как это свойственно ему и Бреган Д'Эрт.
— Похоже, это работает не так хорошо, — ответил Дайнин. — с тобой в тюрьме Матроны Жиндии.
— Недоразумение.
— Как всегда, нет?
Они оба рассмеялись над этим, и оба немного застонали от боли и усилий.
— Расскажи мне об этом Преего.
— В нем есть все, чего можно ожидать от амбициозного родственника Жиндии Меларн. Он любит свою работу, но очень осторожен.
— Как я только что узнал.
— Сосчитай свои пальцы на руках и ногах, — сказал Дайнин. — По десять на каждом? Как насчет твоих ушей? Если все это останется, то нет, мой несчастный друг, ты пока ничего не узнал о Преего Меларне.
Браелин только вздохнул и прислонился спиной к стене, его правая рука, как и у Дайнина, была высоко поднята, когда он опустился на пол.
— Если ты обнаружишь способ, которым мог бы покончить с собой с помощью этих хитроумных кандалов, которые у нас есть, пожалуйста, скажи, прежде чем пытаться это сделать, — сказал Дайнин, и настроение Браелина стало еще мрачнее.
Ему удалось погрузиться в дрему, ненадолго избежав суматохи и отчаяния, прежде чем резкий голос прорычал: «Отойди!»
Он открыл глаза, чтобы обнаружить наконечник копья прямо перед своим лицом, и рефлекторно прижался спиной к стене.
— И не высовывайся! — закричал на него охранник Преего. — Всякий раз, когда я иду с твоей едой, ты отходи назад и не высовывайся. В первый раз, когда ты этого не сделаешь, еда будет вывалена на пол, где ты сможешь вылизать ее из собственных отходов. Ты понял?
Браелин тупо уставился на него — он не сдвинулся ни на дюйм.
Это, казалось, не имело значения. Длинное копье вонзилось вперед, оцарапав ему щеку.
— Я понял, — сказал он со всей силой, на которую был способен. Ее было немного.
Преего убрал копье, затем снял с пояса связку ключей, выбрал тот, что подходил к камере Браелина, и отпер зарешеченный вход. Хитро поглядывая на Браелина, мучитель Меларн затем положил свое копье в коридоре за камерой и положил на него кольцо с ключами, прежде чем толкнуть дверь и войти в камеру, где он уронил миску с каким-то протухшим на вид рагу на пол, где оно подпрыгнуло и разлилось повсюду.
Браелин потянулся за ним, но Прейго ударил ногой по руке заключенного. — Я разрешал тебе есть?
— Нет, — выдохнул Браелин, гадая, сколько костей было раздроблено, и зная, что это число больше единицы.
Мужчина пнул Браелина в лицо для пущей убедительности, затем плюнул в миску с едой и вышел обратно на улицу, закрыв и заперев дверь.
— Теперь ешь, — приказал он. — И спи. Я хочу, чтобы ты бодрствовал, когда у меня будет время поиграть.
Пару часов спустя Браелин узнал, что это была не пустая угроза.
Браелин девятипалый.
Он потерял всякое представление о времени, потому что не было периодов дремления и бодрствования, только часы, дни темноты, мерзости и пыток. Они с Дайнином редко разговаривали, хотя оба находили утешение в разговорах, даже если ни у одного из них не было сил поддерживать дискуссию в течение сколь-нибудь продолжительного времени.
Что оказалось еще хуже для Браелина, так это то, что он не стал равнодушен ни к чему из этого: ни к отвратительной, гнилой пище, ни к рвоте, ни к запахам, ни к язвам, ни к гноящимся ранам. И уж точно не побоям, потому что Преего Меларн действительно был экспертом в причинении боли.