Воин мрака

Прозоров Александр Дмитриевич

Старик повернулся, наклонясь перед дверным проемом почти вдвое, но замер, оглянулся через плечо:

– Ах да… Ты просила помощи и покровительства, смертная, и я откликнулся на твой зов. – Гость пошарил по кушаку, в руке сама собой оказалась фляга. – Вот, возьми. Дай ему выпить. В прошлый раз это помогло.

– Но как ему дать? Он же без чувств!

– Не знаю, – пожал плечами старик. – В прошлый раз он пил зелье сам.

Гость вышел за порог и рухнул вниз, осыпался, обратился в часть снежного сугроба.

– Мама… – выдохнула девушка.

– Дверь

закрой, племяшка, дует! – закричала знахарка. – Карачун нам на голову, холод-то какой! У меня сейчас уши отвалятся… И дров подбрось в топку, пока руки-ноги не отморозили.

Она выдохнула и в некотором недоумении взглянула на флягу в руке.

– Ты глянь, серебряная. Выходит, не померещилось? – Знахарка перевела взгляд на больного, потом опять на флягу, снова на больного. – Снежана, подь сюда! Вот, напои чудище, у тебя сие славно получается. Чудится мне, сие зелье исцелить его должно.

Как завороженная, девушка приняла флягу, поднесла к губам бесчувственного мужчины и глоток за глотком влила. Женщины отступили, замерли…

И ничего не произошло.

– Вот они какие, боги мрака, – сглотнула Снежана. – В любой дом только холод несут, и зелья у них… мертвые!!!

Она отвернулась и села перед пламенем очага.

– Кабы мертвое, так и убило бы, мыслю, – вздохнула знахарка. – А он, смотри, токмо порозовел.

– Топим хорошо, вот и розовеет. Коли жизнь вернуть хочешь, не к духам ночным, к дневным богам обращаться надобно!

– Нельзя к дневным, племяшка. Сказывало же чудище твое, гневаются на него боги. Сгубят.

– А ныне он каковой? Не сгубленный?

Знахарка, подойдя ближе, задумалась, потом махнула рукой:

– Может статься, и ладно. Сгинуть быстро – и нам, и ему легче станет, нежели бревном-то лежать. Вот только…

– Что, теть Зорь? – вскинулась девушка.

– Ты помнишь, перуницу он поминал, Магуру? Коли и кланяться, так, верно, ей надобно. А ее истукана в нашем святилище нет. Детям Перуна никто в краях здешних отродясь не молился. Буйные больно, токмо ветрами, ливнями да молниями и балуют. Чего у них просить?

– Что делать тогда?

– Волхва, Седогласа о чуре новом просить, – ухмыльнулась женщина и запустила пальцы в волосы. – Коли поклониться уважительно, так смилуется, поставит. Чего ему дочь Перунову не уважить? Перун-правдолюбец средь мужей уважаем, к нему завсегда за справедливостью идут… Да ты не бойся… Уговорю.

* * *

– Что, доктор, что?! – В этот раз возле реанимационной палаты заведующего отделением ждала солидная толпа, в большинстве состоящая из журналистов с микрофонами и фотоаппаратами. Было даже две камеры от центральных каналов. Все же – уникальная операция, редчайший случай.

– Все хорошо, – сняв маску, кивнул врач. – Операция прошла успешно, через сердце пущена кровь. Как вы знаете, кислород и питательные вещества разносит именно она. Но кровоток обеспечивает аппарат искусственного кровообращения. Теперь остается только ждать. Насколько успешно идет заживление, мы узнаем не раньше, чем через месяц. Тогда и будет решаться

вопрос о стимуляции сердечной мышцы.

* * *

Снежана так и не узнала, как ее тетушке удалось убедить Седогласа установить в городском святилище нового истукана. Однако на третий день, вернувшись домой уже глубокой ночью, тетушка Зоря сняла с головы платок и довольно улыбнулась:

– Какой он все-таки упрямец, этот старикашка! Но крепок на диво. Боги явно благоволят ему и дают настоящую силу. – Женщина вошла в горницу, села на скамью, зевнула, легла на спину и сладко потянулась: – Ночью перед рассветом новый идол появится. Маленький совсем, конечно, как дитю и положено. Рядом с отцом. Можешь завтра пойти и оставить ей курительницу с травами и какое-нибудь подношение.

– Какое?

– Дабы привлечь внимание, надобна яркая жертва. Крупная. Однако бык или корова нам не по силам, равно как и волхву заплатить за молебен старательный. Тебе серебра хватит токмо на петуха простого, да самой на коленях постоять и губы новому идолу кровью помазать.

– Может, ты, тетушка, попросишь Седогласа?

– Нет, милая, открыто мне старый хрыч помогать не станет, – ухмыльнулась женщина. – И возле нового истукана мне появляться не стоит, дабы слухи глупые не появились. Тебе придется самой.

Слова тетушки Снежану особо не испугали. Что может быть сложного в молитве богам? Обратиться вежливо и почтительно, дабы не оскорбились, просьбы свои рассказать понятно, дабы ничего не напутали, и подарок какой-нибудь принести, внимание на себя обратить. Если подарок хороший и искренний – не могут боги в ответ не помочь. Иначе несправедливо будет. А боги русские справедливы. Коли ты хорошее что-то сделал – то и тебе добром воздастся. Зло учинил – оно тоже возвернется обязательно.

Одно плохо – малого подарка боги могут и не заметить, али ответным добром отзовутся совсем маленьким. Посему люди богатые – князья, купцы, бояре – подарки делают весомые. Обновляют, а то и строят святилища, украшают идолов серебром и златом, в жертву приносят баранов, а то и быков, балуют волхвов домами и звездочетнями. А волхвы, содержащие святилища в должном порядке, ведущие счисление дням и праздникам, возносящие молитвы по особым дням и знающие личные предпочтения каждого из небесных вседержителей, пользуются, понятное дело, особой благосклонностью богов.

Коли есть смертному чем заплатить за жертвоприношение и волхвов – то и боги отвечают взаимностью. Коли нечем человеку привлечь благосклонность – боги помогают ему в делах с понятной ответной леностью. Извечный замкнутый круг, вырваться из которого не дано никому: богатые получают все, что просят, становясь еще богаче, а бедные беднеют, брошенные на произвол судьбы и радуясь каждой мелочи.

Но, коли уж нечем заплатить волхву за службу, можно поклониться и самому.

На рассвете, разнеся постиранное белье по домам, Снежана выпросила в долг у последнего из хозяев молодого краснохвостого петушка с черной спиной и синей грудью, отправилась в святилище.