Воин Огненной лилии
Шрифт:
Недоверие к Арго взметнулось к потолку. Она не удивилась, что тот следил за ней и узнал какие-то подробности. Но сейчас он переходил черту, совал нос в сокровенное.
– Всё правильно, Эриал, – он поднял раскрытые ладони. – Свою территорию надо охранять. Но я не смогу объяснить, пока ты не увидишь.
– Объяснить что? – она начала злиться.
– Прошу тебя, просто посмотри, – он отошёл в сторону, оставляя ее наедине с чашей.
«В конце концов, это всего лишь прошлое, которое изменить нельзя», – успокоила себя Эри и коснулась пальцами воды.
По отражению пошли круги, все расплылось, и через мгновение чаша показала
Кучка детишек столпилась перед входом в школу. Они ждали прихода учительницы, мамы Лилы. Неподалеку стояла Анжела, разговаривала с Хартоном. Вот тут же Рикки с мальчишками кидали камешки, кто бросит дальше. Девочки хихикали и щебетали, а маленькая остроухая она в новеньком свитере держалась чуть особняком, глядя на всё распахнутыми глазами.
Видеть себя после стольких лет оказалось волнительно. Эри почувствовала озноб, словно в комнате резко похолодало.
Наконец, появилась учительница. Она отперла двери. И кто-то сказал, что надо быстрее занимать места, иначе лучшие разберут. Среди детей началась сумятица, все ринулись вперед. Диана Хартон оказалась рядом с ней. Она же сама то ли не торопилась, то ли растерялась.
И тут Диану пихнули сзади, она споткнулась и толкнула её прямо в лужу. Новенький свитер пропал. Сама Диана застыла в испуге, не решаясь ни помочь, ни пойти дальше. Часть детей остановилась за её спиной, наблюдая с любопытством. Анжела отвлеклась от разговора с Хартоном и заспешила к ней. Но маленькая Эри отряхнулась и, направившись к обидчице, ударила Диану кулаком. Та охнула и зарыдала.
Эри убрала руку и обхватила подбородок. Изображение в чаше исчезло, и в комнате повисла тишина. Арго не торопился нарушать.
– Всю жизнь я считала, что Диана толкнула меня специально, – проговорила наконец она. – Помню, как слышала смех и была уверена – её. Но это был кто-то другой. И выходит, я ударила первой. Не разобравшись. Как же так? – она посмотрела на Арго.
– Не все ситуации позволяют продумывать решения, а наши воспоминания, увы, не всегда точны, – ответил тот. – Но посмотри, какая разница между робкой девочкой, которая хотела семью, как у Дианы, и тобой сейчас. Как думаешь, что изменилось?
Эри задумалась.
– Не знаю. Может, я перестала завидовать другим и научилась опираться на себя.
– И это единственный правильный способ жить, – Арго улыбнулся. – Можно сколько угодно разглагольствовать о судьбе, но, чтобы спасти мир, надо начинать с себя. Счастье для себя – фундамент, на котором можно построить уже все остальное.
Внутри трясло, словно она подхватила лихорадку. В словах Арго мерещилась правда, но разве не этим она всю жизнь и занималась? Всё, что ни делала, исходило из желания иметь семью, друзей, близких, чтобы её любили и ей помогали. Глядя на других детей, она была убеждена, что заслуживает не просто Анжелы, а обоих родителей, большой дом, подружек. Она хотела всего того же, что было у Дианы, Грионта, Елены. Как будто без этого она была хуже, была недостойна любви и счастья. И всеми силами старалась это счастье заработать или выторговать у судьбы. Ради него хотела свести вместе Корда и Элисон, даже зная, что хозяйка «Орлиного глаза» мечтала вернуться в Толлгард, а сам Корд давно и успешно встречался с Ульрикой. Но нет, она же хотела семью. Всё для личного счастья. Всё для себя. И чем это в итоге обернулось...
– В отличие от некоторых, я не претендую на
Эри посмотрела в его желто-карие глаза.
– Что же?
– Вернемся в тронный зал.
Она кивнула, мысленно радуясь небольшой передышке.
– И мое мнение, – добавил Арго уже на лестнице, – Диана и другие по-прежнему ответственны за свои действия. Скотское поведение – это выбор. Ты ошиблась, а она поступала вполне сознательно.
Эри вяло пожала плечами. Сейчас это уже не имело значения.
Тронный зал выглядел мрачно и запущенно, но вполне соответствовал своему названию. Своды в три-четыре обычных этажа устремлялись под крышу, откуда, словно пауки на нитях, спускались почерневшие от времени люстры. В углублениях стен примостились статуи воинов с копьями. У некоторых не хватало конечностей. Бывшая некогда красной, а теперь грязного бурого цвета, ковровая дорожка вела к полукруглому возвышению. Ступени оканчивались у подножия трона, словно вырезанного из единого куска камня. За ним были окна от пола до потолка, частично задрапированные гардинами. Серый свет просачивался внутрь лениво и словно нехотя. Каждый шаг отзывался эхом.
– Вот так раньше строили, – заметил Арго. – Не чета вашим лансийским дворцам.
– Это верно, – поддержал Эрвин, ждавший с Хоакином у ближайшей к дверям статуи.
– Эр, все хорошо? – спросил белоголовый эльф.
– Да, – она подошла ближе. – Мы просто разговариваем.
Арго внимательно наблюдал за ними.
– Как интересно, – заметил он. – Слепой друг смотрит на тебя так, как будто видит.
– Потому что я светлячок, – отозвалась Эри.
– И ты знаешь, что это значит? – поинтересовался Арго.
– Помогаю найти путь? – не слишком уверенно предположила она.
– На этой стороне все теряют разум. Одинаково, что люди, что эльфы, – проговорил мужчина. – Не понимают где они, не всегда помнят – кто. Оказываются заперты в бесконечном круге однотипных действий и ситуаций из прошедшей жизни. Но светлячки – другие. Они способны осознавать себя. А уж помогать остальным или нет – вопрос второй.
Заметив, что она хочет что-то сказать, Арго торопливо продолжил:
– Но знаешь, откуда они берутся, и почему их так мало? – и сам же ответил: – Светлячки – дети истинной любви.
Эри несколько раз моргнула, пытаясь переварить эту мысль, и обернулась к Эрвину. Тот улыбнулся.
– Я влюбился в Розалину с первого взгляда, – ответил тот. – Мы проводили вместе каждое свободное мгновение.
– И что же произошло? – она сдвинула брови, пока не решив, верить ли. – Почему мать удивилась рождению полукровки? Почему отдала меня Анжеле?
– Потому что она забыла. Вернее, её заставили забыть, – пояснил Эрвин. – Как и меня. Я помню лишь, как однажды мне явился эльф, окруженный сиянием. Он держал в руках ребенка, Лаирэ. Попросил воспитать его мужественным воином, но ни словом не обмолвился, что это мой сын. Узнал я об этом лишь после смерти, здесь. Сначала я ничего не понял, а потом так разозлился, что не смог целиком уйти на ту сторону и остался призраком. И здесь, и там. Это дало свои преимущества. Я разыскал Розалину и стал являться к ней во сне, помогая вспомнить. А Арго помог найти ответы, кто и почему сотворил это с нами.