Воин Островов
Шрифт:
Плечи Сирены колыхнулись под грубым мужским плащом. Эйдан сердился на себя за то, что не заставил Сирену надеть теплую накидку. Он решительно взял ее за талию и усадил на своего жеребца, а затем, взяв поводья, запрыгнул в седло позади нее.
— Даже и не пытайся отказываться, ты простудишься, а меня обвинят в том, что я недоглядел.
— Тогда бы дал одеяло, — пробормотала Сирена сквозь зубы.
— Нет, я отогрею тебя в своих объятиях, — ответил Эйдан, вдыхая сладкий аромат ее волос. — Кроме того, я не хочу, чтобы еще кто-то слышал о том, о чем я тебе сейчас расскажу.
— О чем? — Сирена
— О том, почему мы с Ламоном стали врагами.
— А я уже знаю. Каллум рассказал мне, что они обвиняют вас в поджоге замка Ламона. Это правда?
Эйдан выдержал ее пристальный взгляд, явно разочарованный тем, что она сочла возможным подумать, что он действительно мог совершить столь гнусный поступок.
— Не думайте, что я подозреваю вас в этом, — сердито ответила Сирена, словно угадав его мысли.
Лес закончился, но Сирена, сидевшая на коне Эйдана, все еще хмурилась. Тогда Эйдан наклонился и поцеловал ее в губы.
— Тебя эта история с Ламоном все еще беспокоит?
— Нет, мне просто было бы интересно услышать ее.
Эйдан кивнул. Он сам хотел рассказать ей то, что знали только его кузен Рори и Фергус. Он чувствовал, что и ему станет легче, если он поделится своей тайной с кем-то, кто его поймет. В том, что Сирена любила его брата Лахлана, он не сомневался.
— Это случилось несколько месяцев назад. Лахлан до безумия влюбился в Джанет Ламон, кузину Ангуса. Он втайне начал ухаживать за девушкой, а когда я узнал об этом, было уже поздно.
Эйдан рассказал о том, что предупредил бы ее брата, если бы не помогло ничто другое. Саму же Джанет он видел всего раз или два.
— Эта веселая, беззаботная девица вообще увивалась за многими парнями, и в какой-то момент оказалось, что она ждет ребенка. Для Лахлана это означало необходимость жениться на ней, и он готов был это сделать. Он просто пошел к ее отцу и попросил руки его дочери.
— Ай! — воскликнула Сирена, растирая руку.
Эйдан отпустил руку, которой придерживал Сирену. Он понял, что, увлекшись рассказом, слишком сильно сжал ее. С минуту он смотрел вдаль, надеясь, что это хоть немного его успокоит.
— Лахлан никогда не говорил о своем желании стать частью семьи Ламонов. И не ожидал, что Джанет будет говорить об этом со своими родственниками. Если бы не старая карга, возможно, все сложилось бы более удачно.
— Старая карга? — удивленно спросила Сирена.
— Да, эта старуха присутствовала еще при рождении Лахлана. Она заметила на его плече пятно в виде семиконечной звезды и объявила, что этот младенец не из нашего мира. А в ночь, когда погиб мой отец, я выгнал эту старуху из города, дав ей достаточно денег, чтобы заручиться ее молчанием. Я тогда еще не знал, что она найдет приют в доме Ламонов. Так вот, когда та ведьма узнала, что девушка носит ребенка от уже выросшего этого мальчика, она просто сошла с ума и, нарушив данные мне обещания, рассказала всем эту историю. Она умоляла лорда не давать согласия на этот брак и избавиться от этого ребенка.
— Только не это, — прошептала Сирена, сжимая кулак.
— Лахлана побили и отослали домой с официальным письмом. В этом письме они потребовали, чтобы я вместо брата женился на бедной девушке, а брата выгнал с острова
— И что же вы сделали? Женились?
Эйдан выдержал испытующий взгляд Сирены.
— Да, поскольку у меня не было выбора. До встречи с Лахланом она была невинна, так что мой брат поступил с ней неосмотрительно. К тому же ребенок… Я не мог им позволить…
— Так вы сами выгнали Лахлана из дома? Как вы могли поступить так с собственным братом?!
Взгляд Сирены горел негодованием, а губы напряглись.
Эйдан задумался. Признаться, в то время он ничего больше не сделал. Он был зол на всех — на этого Лахлана, на старуху и вообще на Ламонов. В очередной раз из-за происхождения Лахлана жизнь Эйдана перевернулась, и пришлось взять невесту, которую ему предложила судьба.
Мысли Эйдана потихоньку возвратились к настоящему, и он вновь увидел перед собой Сирену.
— Я думал, что негодование вскоре уляжется и Лахлан сможет возвратиться домой. Я так стремился в Данвеган, поскольку отправил своего брата туда. Но видимо, он поехал в другое место…
Эйдан задумчиво умолк, прикрыв глаза. Он знал, что скажет сейчас, и отчетливо ощутил гарь большого пожара.
— Он выехал в Данвеган, а на следующий день сгорел замок Ламонов. Когда я возвратился в тот же день, то застал огромное пепелище… никто не выжил.
Сирена откашлялась и придвинулась к Эйдану.
— Вы думаете, это сделал Лахлан?
Этот вопрос Эйдан и сам себе не раз задавал.
— Нет, ведь ему тоже досталось, — ответил Эйдан, отчаянно пытаясь убедить себя в том, что это так.
Он хорошо запомнил, каким потрепанным возвратился Лахлан из замка Ламонов. Спрашивал и о пожаре, но брат так и не рассказал ему об этом, как, впрочем, и ни о чем другом. Словом, Эйдан сам ничего не знал.
Северный ветер холодил спину Сирены — не помогали даже объятия Эйдана. Сирена куталась в шерстяную накидку, то и дело спотыкаясь на булыжной мостовой. Эйдан приказал сопровождавшей их троице оставаться с лошадьми, а сам, взяв Сирену под локоть, повел ее мимо вереницы повозок, выстроившихся на дороге, в конце которой виднелся представительный дом. «Стрэнд», — произнес Эйдан. Солнце уже садилось, и массивный фасад дома утопал в черных надвигавшихся тенях. Долгое и трудное путешествие наконец заканчивалось.
Эйдан озабоченно вздохнул, и зачарованно смотревшая на тяжелую дверь из темного дуба Сирена отвела взгляд. Дом его дяди. Собрав последние силы, Сирена сделала еще несколько шагов и поднялась на широкую каменную ступеньку. Если бы ей раньше сказали, что можно так устать, она бы просто не поверила. Эйдан же держался бодро до самого последнего шага их путешествия, хотя тоже сильно устал. «Если бы я так же переживала за судьбу Лахлана, то тоже держалась бы», — подумала Сирена.
Та встреча с Ламонами бросила зловещую тень на весь остаток их путешествия. С тех пор Сирена пыталась угадать, что думает Лахлан, как это у нее получалось прежде, но все было напрасно. Она сердилась сама, мучила Эйдана, и он настаивал, чтобы она прекратила бесплодные попытки. Конечно, Сирене было приятно, что он заботится о ней, но где-то в уголке сидела мысль, что Эйдану все еще неприятны какие-либо напоминания, что она не такая, как все.