Воин
Шрифт:
А сверху все продолжали доноситься гневные вопли.
Горец кинул на Катарину быстрый взгляд и направился к лестнице.
— Локлан! — окликнула она его, но воин не остановился и начал подниматься наверх.
Приподняв подол платья, Кэт последовала за ним. Лэрд шел уверенной поступью, говорящей о том, что он не уйдет, пока его не выслушают.
Когда они приблизились к комнате в конце коридора, из которой доносились крики, стало возможным разобрать слова.
— Ты не можешь просто взять и отослать его прочь, — сердито ворчал Пустельга. —
— Да плевать мне на это! Его не было с нами там, в самом адском пекле. Он отсиживался в Шотландских горах, кувыркался в постели с девками и пировал, пока нас пытали и унижали. Пусть дьявол утащит его в ад и поджаривает там целую вечность!
Кэт ожидала, что эти слова заставят Локлана задуматься, но они, казалось, лишь еще больше укрепили его уверенность. Лэрд подошел к двери и широко распахнул ее. Едва дерево с грохотом ударилось о каменную кладку, воцарилась полная тишина.
Катарина замерла, как вкопанная, едва не отпрянув назад при виде лица… Или, точнее, того, что осталось от лица брата Локлана. Печальнее всего, что одна сторона его была просто идеальной и словно говорила миру о том, как прекрасен был когда-то этот мужчина. Другую сторону испещрили ужасные шрамы от ожогов, а глаз, несомненно, отсутствующий, прикрывала повязка. У Кэт оборвалось сердце. Какие страдания, должно быть, выпало испытать Шотландцу!
Оказавшись лицом к лицу с незнакомцем, лэрд наконец остановился. Его сердце забилось быстрее, едва он встретился взглядом с единственным уцелевшим кристально-прозрачным глазом того же цвета, что и у отца Локлана… и у Киранна. Надо сказать, в чертах, оставшихся неповрежденными варварской жестокостью, многое напомнило Киранна, и все же…
Истина ударила его, словно обухом по голове.
— Ты — не мой брат.
Шотландец издал дикий крик, исполненный такой боли, что у Локлана волосы дыбом встали. Хозяин замка опрокинул стоящий перед ним стол, выхватил меч и сделал стремительный выпад.
Лэрд едва успел вытащить свой клинок и отбить яростный удар, который чуть не снес ему голову.
— Ублюдок! — выкрикнул Шотландец, вновь бросаясь на противника. Но прежде чем он успел снова замахнуться, перед ним вырос Пустельга.
Шотландец плюнул в Локлана и метнул в него свой меч. Лэрд поймал его и положил на пол.
Взгляд искалеченного хозяина замка по-прежнему обвинял его в вероломстве и других грехах, о которых Локлан мог только догадываться.
— Я такой же Мак-Аллистер, как и ты, — прорычал Шотландец.
Лэрд вздрогнул, осознав, что стоящий перед ним человек, должно быть, один из бесчисленных бастардов его отца.
— Значит, я был неправ, и ты мой брат. Я рад этому. Прошу простить мои слова. Просто ты не тот брат, которому я надеялся принести извинения.
Это охладило боевой пыл Шотландца. Он тяжело повис на Пустельге, но тут же резко оттолкнул его и повернулся с Разиэлю.
— Я хочу, чтобы этого наглеца вышвырнули из моего замка.
— Но для меня есть разница, — отрезала Катарина.
Она подошла к Шотландцу, уперев руки в бока, и смерила его уничтожающим взглядом, словно отчитывая ребенка за невоспитанное поведение.
— Да как вы смеете, сэр!
Хозяин замка ошеломленно уставился на девушку.
— Ты что, спятила?
— Нет, — возразила Кэт, гордо подняв голову. — Я — нет. А вот вы уж точно.
От этих слов единственный глаз Шотландца зажегся еще большей яростью, а на его челюстях заходили желваки.
— Женщина…
— Мужчина! — выплюнула Катарина в ответ, прервав его. — Я достаточно тебя наслушалась. Будет справедливо, если ты теперь дашь и мне кое-что сказать.
Локлан обменялся изумленными взглядами с Пустельгой, не зная, у кого из них двоих глаза шире распахнулись от удивления.
Разиэль направился было к Катарине, но она заставила сарацина замереть на полпути таким ледяным взглядом, что Локлан почти физически ощутил его обжигающий холод.
Затем принцесса обратила взор на Шотландца.
— То, что случилось с тобой, бесспорно, трагедия. И я искренне сочувствую твоему несчастью. Никто не должен так страдать. Но ты мог бы хоть раз потратить мгновение своей эгоистичной жизни на то, чтобы облегчить страдания другого человека.
Искалеченный воин двинулся к ней со смертельной усмешкой, искривившей его губы.
— Ты ничего не знаешь о страдании. Ничего.
— А вот тут вы ошибаетесь, сэр. Сильно ошибаетесь, — голос Катарины обрел силу и искренность женщины, которая была вынуждена зайти слишком далеко, чтобы отступать.
Кэт без страха и колебаний стояла лицом к лицу со своим собеседником. Лэрд никогда еще не видел ее такой. И когда она заговорила снова, ее голос был исполнен боли ее собственного прошлого, а слова вызвали в душе Локлана сильнейшую ярость.
— Я очень хорошо знаю, каково это, когда тебя хватают и, не давая вырваться, бьют без всякой причины. Мне приходилось чувствовать вкус собственной крови и ощущать, как от ударов шатаются зубы во рту. Если вы считаете себя единственным обитателем в царстве страдания, то подумайте хорошенько. Мир полон тех, кто испытывает боль. Если повезет, на наших телах не увидишь шрамов, искромсавших наши души. Но значит ли это, что мы счастливчики?
Не дав времени на ответ, девушка продолжила:
— Когда люди смотрят на вас, милорд, они видят отметины вашего прошлого и обращаются с вами с соответствующим почтением. Когда вы смотрите на Локлана или на меня, вы судите, ничего не зная о цене, которую каждый из нас заплатил в прошлом. Да как вы смеете! Уж вам-то должно было хватить ума так не поступать!
Локлан напрягся, готовый вмешаться, если Шотландец бросится на девушку.
Но вместо этого хозяин замка лишь смотрел на нее с таким выражением, словно мысленно представлял, как медленно расчленяет ее.