Воин
Шрифт:
Эти слова потрясли Локлана до глубины души.
— Я никогда не испытывал неприязнь ни к одному из своих братьев.
Пустельга бросил взгляд на Разиэля, а потом посмотрел на Локлана.
— Гораздо легче прощать самому, чем просить прощения.
Лэрд кивнул. Это точно. Киранн слишком сильно стыдился своих слов и действий, чтобы просто прийти к своей семье и повиниться.
— Не могу поверить, что он мертв.
— Мне жаль, Локлан, — прошептала Катарина.
Горец привлек Катарину к себе. Впервые
Сарацин сделал шаг вперед.
— Уверен, что вы все утомлены путешествием. Ступайте со мной, и я покажу комнаты, где вы сможете отдохнуть. Желаете ли, чтобы я принес вам еды?
Локлан кивнул.
— Легкую закуску для леди. Я знаю, она умирает от голода.
Пустельга кашлянул.
— И наверняка эти двое пожелают одну комнату на двоих.
— Это было бы крайне непристойно, — быстро возразил горец.
Пустельга округлил глаза:
— Тогда во имя любви божьей, найди священника и женись на этой женщине, наконец.
Разиэль от этой мысли пришел в ужас:
— На деле это было бы очень трудно осуществить. Шотландец не подпускает к своему дому ни одного человека, одетого в сутану. Он полагает, что бог отвернулся от него, а раз так, то он никогда больше не пустит к себе священника.
Пустельга нахмурился:
— Даже Кристиана из Аккры?
— Он — исключение, потому что состоит в Братстве. И должен добавить, он не настоящий священник.
— Ну да, — согласился Пустельга. — Но это обычно не мешает ему носить сутану.
Ничего не ответив, Разиэль провел их по коридору в большую спальню. Когда Локлан собрался ретироваться, предоставив эту комнату Катарине, сарацин взял его за руку.
— Здесь вас никто не осудит. Нам ведомо, как хрупка и преходяща жизнь. Ищите утешение там и тогда, когда можете. И поверьте, мы никому об этом не промолвим ни слова.
Локлан знал, что должен уйти, но, если честно, именно этого ему хотелось меньше всего, поэтому он был благодарен Разиэлю за понимание.
— Спасибо тебе.
Сарацин вежливо склонил голову, закрыл дверь и удалился вместе с Пустельгой.
Кэт заметила нерешительность Локлана, когда тот повернулся к ней, и не смогла сдержать улыбку. Только этот мужчина мог беспокоиться о ее репутации после всего, что выпало им разделить в приключениях. Это было так приятно и подкупающе.
— Мы найдем священника. Не бойся, — заверила Катарина.
Лэрд кивнул, отстегнул перевязь с мечом и отложил ее в сторону. Молчание горца встревожило девушку. Он явно страдал.
Подойдя к Локлану, она обвила руками его талию и сказала:
— Твой брат любил тебя.
Кэт увидела, как слезы снова навернулись на глаза воина, и все же ему как-то удавалось сдерживать их.
— Я по-прежнему вижу его ребенком, — тихо промолвил Локлан. — Киранн был
Катарина невольно рассмеялась:
— И все же ты любил его.
— Больше жизни. Боже мой, Катарина, мы должны были стариться с ним вместе, и я до седых волос еще заглядывал бы под седло, проверяя, нет ли там подложенных колючек. Как мог он умереть в далеком краю, окруженный чужаками?
— С ним был Дункан.
У Кэт перехватило дыхание от муки, отразившейся в глазах Локлана.
— С ним должен был быть я. Его старший брат. Это было моей обязанностью — всегда приглядывать за ним. Как я мог так его подвести?
— Ты не подвел. Ты его любил. Больше ты ничего не мог поделать.
Горец кивнул. В глубине души он знал, что девушка права. Но ноющее от боли сердце не желало с этим соглашаться. Оно хотело, чтобы Киранн вернулся, и никакие доводы разума не могли погасить эту боль или чувство вины.
С разрывающейся душой Локлан привлек Катарину ближе и приник к ее губам поцелуем, в который вложил всего себя. В этот миг он нуждался в ней так, как никогда ни в ком другом. Она отвела боль. Помогла ему ощутить радость того, что он еще жив.
Жаждая спасения, которое могла дать только Кэт, горец взял ее на руки и понес к кровати.
Катарина закрыла глаза, наслаждаясь ощущением объятий Локлана, с которыми ничто не могло сравниться. Горец нес ее нежно и словно защищая от чего-то. Это напомнило ей, как сильно он ее любит. И она любила этого человека каждой своей частичкой. Кэт захотелось поцелуями изгнать каждую унцию боли, испытанной им хоть когда-то, удовлетворить его так, как ни одна другая женщина.
Он сделал для Киранна все, что мог, Катарина это знала. В глубине души Локлан тоже это понимал. Рано или поздно он сумеет себя простить. Кэт надеялась на это.
Лэрд бережно уложил ее на постель. Их глаза встретились. Во взгляде Мак-Аллистера Кэт прочла глубокое переживание и уязвимость. Таким она еще никогда его не видела. Она готова была поспорить, что для Локлана это больше, чем просто слияние тел. Катарина отчаянно нужна ему, и это тронуло ее до самого сердца.
Горец стремился забыть все, о чем только что узнал, и Кэт хотела помочь ему в этом. Этот человек заслуживал гораздо большего, чем то бремя, которое нес на своих плечах все эти годы. Он заслужил счастье, смех, а еще любовь, выходящую за рамки его воображения. И Катарина собиралась подарить ему все это прямо сейчас. С завлекающей улыбкой она через голову стянула с Локлана тунику и небрежно бросила ее на пол.