Воинский класс

Браун Дейл

Лучше бы я тоже умерла, подумала Энни. Смерть была бы предпочтительнее жизни под тенью позора, к которому привели ее действия. А еще, она наверное, ослепла и точно получила тяжелые травмы в ходе катапультирования и жесткого приземления. Так что она будет не просто общенациональным позорищем, если она выживет, кто-то должен будет вечно о ней заботиться. Ей предстоит всю оставшуюся жизнь питаться через трубку и гадить в подгузник, как младенцу, а еще ее иногда будут выносить на солнце, словно комнатное растение, чтобы оно совсем не зачахло. И она будет понимать, как неудобно и, наверное, отвратительно это все будет делать тому, кому придется заботиться о таком недоразумении, как она. Господи, почему я не послушалась

приказа, господи, я хочу умереть, не дай мне выжить и стать парализованным «овощем», чтобы меня ненавидели собственные отец и мать… Ой, мама и папа, я просто хотела сделать как лучше, я только хотела помочь, я так извиняюсь, я думала, что поступаю правильно…

Ком снега, упавший с ветки всего в нескольких сантиметрах от ее лица, наконец, вывел ее из приступа отчаяния. Она словно поднялась на следующую ступеньку — голову пронзила острая паника — новая паника. Я не умерла. Меня захватят в плен. Мне притвориться мертвой или потерявшей сознание? А что делать, если они просто застрелят меня, дабы убедиться, что я точно мертва? А что если…

НЕТ! Крикнула она про себя. Прекрати! Прекрати думать о том, что может быть хуже, чем уже есть! Где-то там есть второй член экипажа самолета, которому нужна твоя помощь! Ради себя и своей страны ты обязана выйти сама и вывести его на дружественную территорию. Прекрати жалеть себя, Энни Дьюи, вставай на чертовы ноги и иди! Если Дев Деверилл умрет, потому что ты была слишком занята, жалея себя, то ты заслуживаешь смерти! Вставай, сука, и будь американским летчиком, а не плаксивой изнеженной школьницей!

Она не слышала вокруг голосов или, тем более, шагов. Хорошее время, чтобы убираться. Руки и ноги двигались. Хорошо. Попробовать перевернуться… Нет, нет, не надо, совсем не надо. Мучительная боль свела спину, в которую словно воткнули нож. Она попыталась снова лечь на живот, чтобы унять боль, но было слишком поздно. Нет, Энни, без боли не выйдет, сказало ей ее тело. Перевернувшись на спину, она вскрикнула. От боли свело горло, перекрыв дыхательные пути, она начала задыхаться. Паника нахлынула вновь. Она не могла дышать, не могла видеть, боль в спине заполонила все сознание. Перед глазами посыпались искры. Она молилась, чтобы случилось хоть что-нибудь, что бы избавило ее от боли.

Но нет. Единственное, что ей немного помогло, это холодный и мокрый снег под спиной. Боль все еще оставалась, острая, как никогда, но она все же могла ощущать это и могла двинуться. Ее не парализовало. Даже за подавляющей сознание болью она ощутила надежду. Возможно, все будет в порядке.

Энни потянулась рукой к лицу и сразу же обнаружила причину проблем со зрением и дыханием — съехавший на лицо шлем. От малейшего движения боль резко усилилась, но она смогла отцепить его и снять с головы. Кончики пальцев наткнулись на глубокую трещину в шлеме — он спас ей жизнь. Подобный удар по незащищенной голове легко бы убил ее.

Снег на затылке принес некоторое облегчение, и несколько мгновений спустя она начала видеть и ощущать намного больше — мерцающие отсветы пожара вдали на фоне грозового неба, кислый запах горящего реактивного топлива, визги, скрипы и стоны догорающих обломков самолета, ледяной мокрый снег на лице и холодную воду, просочившуюся под летный костюм и теплое снаряжение пониже спины. Арктического снаряжения на ней не было, но экипировка включала в себя непромокаемое нижнее белье, толстые шерстяные носки, непромокаемую майку и утепленные перчатки. Боль словно начала ослабевать. Теперь она начала опасаться переохлаждения, так что было важно начинать двигаться. Вставай, Энни, сказала она сама себе. Найди Дэва. Найди НЗ. Найди укрытие. Убирайся с места крушения и спрячься.

Боль вернулась с полной силой, едва она попыталась встать, но она понимала, что у нее нет выбора — либо встать и получить шанс выжить, или оставаться на месте

и замерзнуть до смерти или быть схваченной. Шлем больше не мешал ей говорить и она могла кричать так громко, как только могла осмелиться, но она понимала, что ее уже искали и не хотела рисковать быть схваченной. На то, чтобы приподняться на колени и локти ей потребовалось, как ей показалось, не менее получаса, но она сделала все, что нужно. На то, чтобы дотянуться и отцепить парашют ушли, казалось, все силы до последнего, но она сделала это. Подтащить себе прикрепленный к телу нейлоновым жгутом НЗ показалось подвигом, сравнимым с буксировкой голыми руками океанского лайнера, но она сделала это. Благополучно сжав НЗ в руках, она ощутила облегчение. Может быть больно, подумала она, может быть трудно, но я пока не выбыла из игры.

О том, чтобы встать не могло быть и речи, так что она поползла прочь. Она не знала, в какую сторону ей идти, так что просто решила убраться от ярко освещенного заревом пожара места крушения. Направление, как ей показалось, она взяла удачно, потому что под горку. Через несколько десятков метров она наткнулась на большую сосну. Ощупав руками землю вокруг, она ощутила, что та была сухой и заползла туда. Нда, подумала она, инструкторы по выживанию были правы. Здесь было удивительно комфортно. Стоял приятный запах, и через несколько мгновений она даже ощутила, что несколько согрелась. Господи ты боже мой, наконец-то перерыв. Она ощутила какой-то шорох и поняла, что, вероятно, нарушила покой какой-то белки, но ее это не очень-то взволновало, потому что ценой этого обрела сухую, теплую и мягкую поверхность, усыпанную хвоей.

Она знала, что нужно было двигаться дальше. Она отошла от места крушения совсем недалеко, и ее было легко выследить по оставленному следу. Но нужно было некоторое время, чтобы собраться, проверить себя, решить, что делать и начать это делать.

Первым делом следовало позаботиться о себе. Энни открыла НЗ, квадратный зеленый пакет примерно полметра в длину и ширину, восемь сантиметров в толщину и весом около десяти килограммов. При помощи миниатюрного красного фонарика она проверила содержимое — но даже просто взяв в руки эту американскую вещь, она ощутила себя лучше. Она, наконец, снова брала на себя контроль над ситуацией, по крайней мере чуть-чуть.

Четыре полулитровые фляжки с водой — она немедленно выпила одну и рассовала оставшиеся по карманам летного костюма. Водостойкие спички — во внутренний карман, между майкой и нижним бельем. Рационы: полоски сушеной говядины, бруски мюслей, бруски сушеных фруктов, шоколад. Одну полоску мяса и один брусок сушеных фруктов в летный костюм, остальное обратно. Складной нож, в карман. Спасательное термозащитное одеяло, серебристое с одной стороны и черное с другой, в летный костюм. Спальный мешок в вакуумной упаковке, сплюснутый до трубки двадцать сантиметров длиной и восемь в диаметре в НЗ. Просто удивительная хрень. Сигнальное зеркальце, на шею, вместе с компасом. Шапка, на голову. Ага, вот и хорошая штука: спутниковая рация со встроенным GPS-навигатором — в карман, две запасными батарейки — под майку, чтобы оставались в тепле.

Сигнальные ракеты, дымовые шашки, сигнальный пистолет — в мешок. Комплект для ловли рыбы, комплект первой помощи, рукавицы, эластичный бинт, моток провода, моток проволоки, таблетки аспирина, таблетки для обеззараживания воды, сверток брезента, чтобы поставить палатку, нейлоновый жгут, дозиметр, две пары носков в пластиковой упаковке, футляр с ложкой и прочим — все это она убрала обратно в сумку, за исключением двух таблеток аспирина, которые проглотила, запив водой, чтобы снять острую боль в спине и плечах. Все, что нужно, кроме нейлоновых чулок, жевательной резинки, золотых украшений, российских рублей, презервативов… ой, мгновение спустя она обнаружила презервативы. Они входили в комплект выживания.