Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992

Кузнецова-Тимонова Александра Владимировна

К сожалению, от той командировки у меня почти ничего не сохранилось, ни вещей, ни фотографий. Мы все оставили в машине у товарища, который нас встречал и возил по Москве, и договорились встретиться на Белорусском вокзале перед отходом поезда – но, к сожалению, не встретились мы больше никогда. Может, у него что случилось… Не верю, что он просто так забрал себе наши вещи, мало ли что могло у парня произойти, что он не смог попасть к нам. В порядочности этого человека я уверен.

– Каким маршрутом летели?

– Москва – Каир – Хартум, столица Судана, – Банги, столица Центрально-африканской Республики – Браззавиль. Летели гражданским самолетом «Аэрофлота»,

как обычные пассажиры. До этого в 10-м управлении ГШ нас переодели: из вещей ничего не выдали советского производства, все было импортное. В Москве было в это время минус 28 градусов, а нас одели в белые плащи и летние костюмы! Правда, у нас с собой были спортивные вещи, мы все это постарались на себя натянуть, чтобы было хоть как-то потеплее. Из головных уборов на выбор дали черные шляпы и береты, кто что хотел, тот то и надевал.

В аэропорт нас везли автобусом, но автобус, как обычно бывает, на полпути сломался, и пришлось добираться на метро. В метро на нас, конечно, смотрели, как на психов: на дворе минус 28 градусов, а мы в белых плащах и летних шляпах! Причем все мужики примерно одного роста, и все одинаково одетые (смеется)!

В аэропорту, в Шереметьево, мы прошли контроль, и доллары у нас никто не проверял, хотя предупреждали, что на таможне обязательно проверят, дадут расписки. Никаких расписок, естественно, нам тоже не давали, никого наши доллары не интересовали. Наверное, это было просто обычное предупреждение, рассчитанное на то, что после него мы на самом деле побоимся тратить доллары.

Вкладыш и посадочный талон В. К. Магонова на самолет до Браззавиля. Январь 1976 года

Вылет – не помню уже, по какой причине, – задержался часов на шесть. А так как мы прошли досмотр и фактически уже там, в Шереметьево, первый раз в жизни попали за границу и узнали, что такое duty-free. И естественно, как только мы увидели, что там есть в этом duty-free, нас уже никакие запреты, никакие прививки и никакие предупреждения сдержать не могли! Такое обилие всего незнакомого, особенно в разных бутылках (смеется)! Конечно, за эти шесть часов все, что в нас влезло, мы там, в баре, и попробовали. Доллары начали тратить прямо там.

Наконец, вылетели. Первая посадка была в Каире. Отношения у нас с Египтом уже тогда были напряженные. Нас выпустили только походить возле трапа, никуда дальше не пускали. Летело нас, как я уже говорил, семь человек, из них только я и еще один парень были связисты, а остальные были из других родов войск. В Каире было уже плюс тринадцать, мы потихоньку начали раздеваться, снимать с себя все лишнее.

Когда мы приземлились в Хартуме, там уже было больше тридцати градусов тепла. Поразило, что прямо в аэропорту, в паре десятков метров от посадочной полосы, ходило два или три стада слонов. Очутиться сразу в другом мире – это было очень необычно, очень интересно.

Запомнился случай оттуда. В самолете мы получили талоны, во время стоянки самолета можно было пойти и отоварить их на определенную сумму. Зашли в бар, там отметились. Вышли на площадь, что возле аэропорта. А нас постоянно предупреждали: в Африке ничего нельзя трогать руками, ни к чему незнакомому нельзя приближаться, пока не адаптируешься и не поймешь, что к чему – в смысле, что кусается, а что нет. И вот вышли мы на площадь, и мой коллега – командир батальона связи, не помню, из какого округа, – увидел такие огромные цветы. Какая красота! Он наклонился к цветку – а хамелеон ему как выстрелит прямо в глаз! У него в итоге вскочил под глазом огромный фингал, а мы поняли, что нас больше инструктировать не нужно, на его опыте очень даже

научились. На его примере мы действительно поняли, что нас ожидает что-то необычное.

Следующая посадка была в Банги – в Центральноафриканской республике. То же самое: погуляли по аэровокзалу, посмотрели. Страна была очень бедная.

Что поразило: уже по дороге из Банги на Браззавиль мы летели на сравнительно малой высоте, и под нами ничего не было, кроме джунглей и болот. Может, где-то там деревни аборигенов и находились, но настолько густыми были эти джунгли, что ничего не было видно, кроме зелени, которая растет в два-три этажа.

Когда мы прилетели в Браззавиль, нас встретил сотрудник советского посольства. Мы прошли санитарный контроль, нам выдали талончики, и тут же, минуя таможню, нас провели черным ходом, подвели к самолету Ан-12, военно-транспортному, раскрашенному под «Аэрофлот». Рядом с ним уже дежурил экипаж.

Нам сказали, что до вылета еще пара часов, и что можно еще погулять. Мы погуляли по полю, прошлись по аэропорту, посмотрели, что вокруг делается. Через два часа вылетели, пошли сразу на Луанду, но Луанда почему-то не принимала. И еще примерно два часа мы болтались над океаном в нейтральных водах, с приоткрытым десантным люком в самолете, потому что было очень жарко.

Океан я почему-то раньше представлял себе по-другому: думал, что когда летишь над океаном, видно, как кораблики по волнам весело качаются, что там всегда масса передвижений различного водного транспорта. А на самом деле оказалось, пока мы там два часа болтались, что ничего, кроме огромных волн, там больше и не видели. Хотя это было в пределах пограничной зоны.

Потом оказалось, что Луанда не принимала нас, потому что в аэропорту была повреждена взлетно-посадочная полоса. Потом мы все-таки пошли на посадку, приземлились в аэропорту Луанды. Тут же к трапу нашего самолета подъехал ГАЗ-66, нас прямо с трапа пересадили туда, в кузов, закрыли тентом, чтобы не просматривались наши белые лица. Нас сразу же отвезли в кубинский госпиталь, где нам еще сделали какие-то прививки, пару уколов и еще что-то. Когда мы приехали в госпиталь, я сразу понял, куда я попал. Все встало на свои места. Сразу стало подташнивать, потому что раненых не успевали принимать, множество их лежало прямо на асфальте, и это при почти пятидесятиградусной жаре. Рои мух… Сами представляете, что это могло быть за зрелище. Есть слова в песне: «Война не кажется войной до первого убитого солдата» [120] . Романтика, даже если и была, сразу же пропала.

120

Видимо, имеется в виду песня В. Горбачева «До первого убитого»: «До первого убитого война нам кажется мальчишеской игрою». – Прим. А. К.-Т.

После госпиталя мы сразу поехали в нашу военную миссию. Там нас быстренько переодели, вооружили как положено. В обычной службе, чтобы получить оружие, нужно было пройти массу инструктажей. А там инструктаж был один, и мы это знали: хочешь жить – делай все как положено.

– Что вам выдали из оружия? Какая у вас в то время была форма: ангольская или кубинская?

– Мы сразу получили автоматы Калашникова.

Форма на тот момент была «партизанская»: что было, то и надевали. У меня есть фотография, где я одет именно так: рубашка наша, брюки – португальский камуфляж, шляпа, автомат и босиком. Когда мой отец ее увидел, он только и спросил: «Кто тебя в таком виде пустил за границу?» Когда мы сформировали первую бригаду ФАГОТА, у нас тоже появилась ангольская форма. А работая с кубинцами, мы надевали кубинскую форму, чтобы ничем не выделяться.