Воины

Хобб Робин

— И они не сумеют за ним последовать?

— Не будь таким скептиком, мой друг! — рассмеялся Бесараб и положил руку на плечо Бачевски. — Я набирал этих людей не наугад. Они знают лес, как никто во всей Румынии! Не бойся — они не приведут врагов к нам.

— Надеюсь, ты прав, — отозвался Бачевски, оглянувшись на тела на кольях и задумавшись над тем, как он сам повел бы себя на месте инопланетян. — Очень надеюсь.

XI

Командующий флотом Тхикайр нажал на кнопку входа и откинулся на спинку кресла. Через порог его личной каюты перешагнула Шайрез. Дверь бесшумно закрылась за ней, и Тхикайр жестом указал на кресло.

—

Присаживайтесь, командир базы, — произнес он, намеренно выбрав более официальный тон, поскольку обычно встречи здесь не проводились.

— Благодарю, командующий.

Тхикайр смотрел, как она усаживается. Ему подумалось, что Шайрез держится почти с обычной своей уверенностью, но в наклоне ее ушей было что-то не то. И в глазах.

«Она изменилась, — подумал Тхикайр. — Постарела. — Он мысленно фыркнул. — Как и все мы — не так ли? Но в данном случае с ней произошло что-то еще. Коли на то пошло — она изменилась по сравнению с вчерашним днем».

— Так но какому же поводу вы желали меня видеть, командир базы? секунду спустя поинтересовался Тхикайр. «И почему, — не стал он добавлять вслух, — вы пожелали поговорить со мной наедине?»

— Я почти закончила начальный психологический профиль человеков, сэр. — Шайрез встретила взгляд командующего, не дрогнув. Боюсь, наши изначальные надежды на эту планету были... прискорбно неуместны.

Тхикайр застыл. Он подумал, что ровный тон Шайрез свидетельствует о ее внутренней силе. Особенно если учесть, что «наши изначальные надежды» были на самом деле его изначальными надеждами.

Командующий глубоко вздохнул, чувствуя, как его уши пригибаются к голове, и прикрыл глаза, размышляя о цене этих надежд. Всего лишь за три местных месяца эта злосчастная планета обошлась их экспедиции в пятьдесят шесть процентов гравипланов, двадцать три процента автомобилей и бронетранспортеров и двадцать шесть процентов пехоты.

Конечно, мрачно подумал Тхикайр, человекам это все обошлось еще дороже. Однако, что бы он ни делал, эти сумасшедшие отказывались подчиниться.

— Насколько неуместными? — спросил командующий, не открывая глаз.

— Проблема в том, сэр, — начала издалека Шайрез, — что мы никогда прежде не сталкивались с подобными расами. Их психология... не имеет аналогов в нашем предыдущем опыте.

— Об этом я уже догадался, — с ядовитым юмором откликнулся Тхикайр. — Следует ли мне предположить, что вам удалось уточнить, к чему сводятся различия?

— Да, сэр. — Шайрез глубоко вздохнула. — Во-первых, необходимо понять, что в их психологии имеется масса разновидностей, зависящих от места обитания. Это, конечно же, неизбежно, поскольку в отличие от нас или от всех прочих рас, входящих в Гегемонию, они сохраняют множество сбивающих с толку культурных и социальных моделей. Однако же имеются и определенные общие черты. И одна из них, командующий, заключается в том, что у них, по сути, не существует механизма подчинения в том смысле, какой вкладываем в этот термин мы.

— Простите?

При этом абсурдном заявлении глаза Тхикайра полезли па лоб, и Шайрез вздохнула.

— Среди рас Гегемонии, сэр, имеется несколько, которые, возможно, близки к психологии человеков, но я могу припомнить лишь две-три таковых, не более. Все они, как и человеки, всеядные, по никто не может сравниться с этой расой по уровню... извращенности. Честно говоря, любой шонгайрийский психолог объявил бы всех человеков сумасшедшими, сэр. В отличие от травоедов или большинства всеядных они обладают свирепостью, сопоставимой с шонгайрийской, однако

же чувство собственного «я» у них почти всегда намного сильнее, чем чувство стаи.

Гхикайру подумалось, что она явно ищет на ощупь способ описать нечто, выходящее за пределы понимания любой расовой психологии.

— Почти все травоеды обладают сильно развитым стадным инстинктом, — произнесла Шайрез. — Хотя они способны, при определенных обстоятельствах, свирепо сражаться, первейший их инстинкт велит избегать конфликтов, а их базовая психология подчиняет благо индивида и даже его выживание благу стада.

Большинство из них в настоящий момент относит к понятию «стадо» все население планеты либо всю звездную нацию, но это положение по-прежнему остается основой, из которой вытекают все их решения и все линии поведения.

Большинство входящих в Гегемонию всеядных разделяют эту ориентацию в большей или меньшей степени, хотя небольшая их часть приближается к нашим собственным психологическим установкам, только ударение делается не на стадо, а на стаю. Наши расы эволюционировали как охотники, а не как добыча, и структура общества, равно как и психология, строятся на этой базовой функции. В отличие от травоедов и большинства всеядных, шонгайрийцы гордятся личными достижениями, доказательством своих способное гей; это связано с тем, какую роль в древности играло личное мастерство охотника-добытчика в установлении его места в иерархии стаи.

Однако же стая по-прежнему важнее, чем индивидуум. Наше чувство собственной ценности, своих достижений имеет смысл только в контексте стаи. А подчинение более слабого более сильному проистекает из того же самого контекста. Подчинение вожаку стаи, индивиду, чья сила превышает силу всех окружающих, заложено в самих наших генах. Конечно же, наш народ, и в особенности самцы, постоянно бросает вызов нашим вождям — именно так и древности стая обеспечивала, чтобы руководство оставалось сильным. Но как только вожак вновь подтверждал свое превосходство, свою силу, даже тот, кто бросал вызов, снова подчинялся. Вся наша философия, наш кодекс чести, все общественные ожидания — все базируется на этой фундаментальной отправной точке.

— Само собой, — с легким нетерпением произнес Тхикайр. — Как же еще может существовать общество, подобное нашему?

— Вот об этом я и веду речь, сэр. Общество, подобное нашему, не смогло бы существовать среди человеков. Их инстинкт подчинения многократно слабее нашего; он практически вытеснен стремлением индивида уничтожать угрозу его основной родственной группе — и это не стадо и не стая.

— Что? — Тхикайр удивленно уставился на нее. Шайрез скривилась.

Человековская верность принадлежит его семейной группе, сэр. Не стаду — семья является лишь малой частью стада. И не стае — там основной акцент делается на силе и ценности для стаи. Исключения бывают, но именно эта ориентация образует краеугольный камень человековской мотивации. Можно считать их почти что... стадом, составленным из отдельных стай хищников. Человеки способны распространять это чувство верности за пределы своей семейной группы — на организации, сообщества, отдельные государства или философские течения, — но базовый мотивационный механизм отдельной семьи прошит в них, как в нас прошито подчинение более сильному. Сэр, мои изыскания указывают, что очень большой процент человеков нападет на любого врага, вне зависимости от его силы, ради того, чтобы защитить свою пару или молодняк. И они сделают это, не обращая никакого внимания на причастность прочей части их стада или стаи.