Воины
Шрифт:
С наступлением сумерек со стороны озера налетели рои мошек и комаров. Мошки донимали в основном лошадей, а вот комарам была больше по вкусу человечья плоть. Чтобы тебя не заели, приходилось жаться вплотную к огню и дышать дымом. «Либо зажариться, либо быть съеденным живьем — вот он, выбор бедняка», — мрачно подумал Дунк. Он почесал руки и подвинулся ближе к огню.
Скоро до него вновь дошел мех с вином. Вино было кислое и крепкое. Дунк отхлебнул от души и передал мех дальше. Кот с Туманных Болот принялся рассказывать, как он спас жизнь лорду Опасного Моста во
— Когда знаменосец лорда Армонда рухнул наземь, я спрыгнул с коня. Изменники подступали к нам со всех сторон...
— Сир, — спросил Глендон Гром, — а кто были эти изменники? Ну, то есть люди Черного Пламени?
Клинок в руке сира Глендона поблескивал в свете костра. Следы от прыщей у него на щеках алели, точно незажившие язвы, и все его жилы были натянуты, как тетива арбалета.
— Мой отец сражался за черного дракона!
Этого еще не хватало! Дунк фыркнул. «За кого ты был, за красных или за черных?» О таком не спрашивают. От этого одни неприятности.
— Я уверен, сир Кайл не хотел оскорбить вашего отца.
— Отнюдь! — подтвердил сир Кайл. — Это все старые истории: красный дракон, черный... Нам сейчас из-за этого драться не пристало. Мы теперь все братья, межевые рыцари.
Сир Глендон, похоже, задумался над словами Кота, прикидывая, не издеваются ли над ним.
— Дейемон Черное Пламя не был предателем! Старый король сам вручил ему меч. Он ценил доблесть Дейемона, хотя тот и родился бастардом. Иначе почему бы он вложил Черное Пламя в руки ему, а не Дейерону? Он рассчитывал, что королевство перейдет к нему. Дейемон был достойнее Дейерона!
Воцарилась гробовая тишина. Дунк отчетливо слышал треск костра. Он чувствовал, как комары ползают по его шее. Он прихлопнул их, взглянул на Эгга, мысленно умоляя его помолчать.
— Во времена битвы на Багряном Поле я был еще мальчишкой, — сказал он наконец, видя, что все молчат, — но я был оруженосцем у рыцаря, сражавшегося под красным драконом, а потом служил другому, который сражался за черного. На обеих сторонах было довольно отважных воинов.
— Да-да, отважных воинов! — сказал Кайл Кот слегка дрожащим голосом.
— Героев!
Глендон Гром развернул свой щит, чтобы все видели изображенный на нем герб: ало-рыжая молния на черном, как ночь, поле.
— Я — отпрыск одного из этих героев!
— Вы — сын Молнии! — воскликнул Эгг. И они впервые увидели на лице сира Глендона улыбку. Сир Кайл Кот пристально взглянул на мальчика. — Но как такое может быть? Сколько вам лет? Ведь Квентин Гром погиб...
— Еще до моего рождения, — закончил сир Глендон. — Но во мне он возродился снова!
И он с лязгом вбросил меч в ножны.
— Вот увидите, драконье яйцо из Белых Стен достанется мне!
На следующий день слова сира Кайла оправдались. Паром Неда был не настолько велик, чтобы перевезти всех, желающих переправиться, поэтому лорды Костейн и Шоуни со своими свитами переправлялись первыми. На это ушло несколько ходок, каждая длилась более часа. Надобно было свести коней и повозки по топкому берегу,
Дунку ничего не оставалось, как ждать и томиться.
— А могли бы первыми переправиться, если бы вы разрешили мне воспользоваться моим сапогом! — заметил Эгг.
— Могли бы, — отвечал Дунк, — но не переправимся. Лорд Костейн и лорд Шоуни прибыли сюда прежде нас. А потом, они лорды, а мы нет!
Эгг скривился.
— Ну да, лорды-мятежники!
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Дунк.
— Они же бились за черного дракона! Ну, в смысле, лорд Шоуни и отец лорда Костейна. Мы с Эйемоном не раз разыгрывали эту битву на зеленом столе мейстера Мелакина, с раскрашенными фигурками рыцарей и маленькими знаменами. У Костейна — четырехчастный герб, серебряная чаша на черном и черная роза на золоте. Это знамя стояло на левом фланге войска Дейемона. Шоуни был на правом фланге, вместе со Биттерстилом, но он погиб.
— Это все прошло и быльем поросло. Теперь-то они тут, верно? А стало быть, они преклонили колена и король Дейерон их помиловал.
— Ну да, но...
Дунк прищипнул мальчишке губы.
— Попридержи язык.
И Эгг заткнулся.
Не успел паром в последний раз отвалить от мостков, увозя свиту лорда Шоуни, как на берегу появились лорд и леди Смоллвуд со своей свитой, так что пришлось ждать снова.
Межевое братство наутро распалось. Сир Глендон, угрюмый и раздражительный, держался особняком. Кайл Кот рассудил, что на паром им до полудня все равно не попасть, и потому отделился от остальных, пытаясь снискать расположение лорда Смоллвуда, с которым ему уже доводилось встречаться. Сир Мейнард точил лясы с хозяйкой таверны.
— Держись от него подальше! — предупредил Дунк Эгга. Было в Пламме что-то, внушавшее ему тревогу. — Как знать, вдруг это рыцарь-разбойник!
Но это предупреждение, похоже, сделало сира Мейнарда еще более занимательным с точки зрения Эгга.
— Ух ты, я еще никогда не встречал рыцарей-разбойников! А вдруг он собирается похитить драконье яйцо?
— Думаю, лорд Баттервелл держит его под надежной охраной! — Дунк почесал шею, зудящею от комариных укусов. — Как ты думаешь, он покажет его на пиру? Мне хотелось бы на него взглянуть!
— Будь мы в Летнем Заике, сир, я показал бы вам свое.
— Свое? У тебя есть свое собственное драконье яйцо?!
Дунк нахмурился, подозревая, что мальчишка над ним издевается.
— Откуда оно у тебя?
— От дракона, сир. Его положили мне в колыбель.
— А в ухо хочешь? Драконы же вымерли.
— Драконы-то вымерли, а яйца остались. Последняя драконица оставила пять яиц, а на Драконьем Камне их еще больше, древних, еще до Танца. У каждого из моих братьев тоже есть яйцо дракона. То, что у Эйериона, выглядит как золото с серебром с огненными прожилками. А мое — бело-зеленое, все в таких завитках.