Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 2
Шрифт:
Люсьен Вожель соблазнял Андре Жида московскими льготами, в частности передавал ему приглашение в Москву и предложения хитрой киноорганизации «Межрабпом-Русь». И Вожель, и Мюнценберг опирались на разветвленную заграничную сеть культурно-шпионских «антифашистских» и «миротворческих» организаций, подчиненных, как правило, ГПУ, ГРУ и Коминтерну. К плетению этой сети подключены были Анри Барбюс, Киш, Арагон, Эренбург и энергичные женщины – Майя, Эльза, Мура, Эла, Джози… В эту сеть с готовностью попались старенький Ромен Роллан и прочие «интелло» Запада.
Вожель умел завлекать интеллигентов щедростью. Он издавал, например, альбомы репродукций художника Александра Яковлева (кстати, скорей всего в Ла Фезандри, а не в гостях у
«…интересных знакомств было достаточно. Одни были близкими друзьями, с которыми мы виделись каждый день, другие менее близкие… Очень близкие – художники Александр Яковлев, Иван Пуни, Люсьен Вожель – издатель журнала, семья Гальперн. Менее близкие, но достаточно хорошо знакомые – дочь Вожеля Мари-Клод (жена писателя Вайяна-Кутюрье), художники Сомов, Добужинский, композиторы Прокофьев и Стравинский, а также Эренбург, Марина Цветаева, Мейерхольд, Шаляпин, Маяковский, князь Дмитрий Святополк-Мирский».
Из названных здесь «возвращенцев» двое поплатились жизнью за серьезное отношение к фезандрийской пропаганде (Святополк-Мирский и Цветаева). С агентами дело сложней, они как-никак тайные, хотя и стараются войти в круг «близких друзей». С Эренбургом, а также c другом ГПУ и Бриков В. Маяковским все более или менее ясно. Но вот с супругами Гальперн – ярой сталинисткой, подругой баронессы Будберг Саломеей Андрониковой-Гальперн и ее мужем адвокатом Гальперном – сложнее. Друг их семьи Исайя Берлин утверждает, что в войну Гальперн был агентом «Интеллидженс сервис». Но были ли супруги двойными агентами, сказать могут только архивы…
Переселившись в Нью-Йорк, Вожель в конце концов порвал с Москвой (как, вероятно, и худред его журнала, второй муж Татьяны Яковлевой эстет Либерман, друживший позднее с Иосифом Бродским) и изменил курс, а лесное поместье Ла Фезандри сменило хозяина… И стены (без сомнения, имевшие уши) молчат ныне в лесной глуши. Впрочем, былые участники разгульных здешних сборищ успели в старости поведать о своих шпионских подвигах в почтенных и самоуважительных мемуарах, написанных на главных языках Европы. Да и приоткрытые на время архивы Коминтерна не дали им приуменьшить свои небескорыстные заслуги и услуги. Оказалось, что никто не забыт и ничто не забыто. Только о Фезандри никто, кроме графа Кароли, отчего-то не упомянул…
Мезон-Лаффит
Замок Мезон и семья Лонгёй Жак Лаффит • Труды Василия Верещагина • Шедевр Мансара
Этот зеленый городок над Сеной, в каких-нибудь пятнадцати километрах от западной парижской заставы, знатокам искусств и истории приводит на память немало знаменитых имен (от Мансара и Вольтера до Лафайета и Ланна), поклонникам конного спорта – немало знаменитых лошадиных кличек, ну а рядовым любителям зеленого дачного рая – просто счастливые
Места эти люди облюбовали давно. Еще и в конце VIII века была здесь деревушка Мезон-сюр-Сен, принадлежавшая аббатству Сен-Жермен-де-Пре. Король Гуго Капет отобрал ее у аббатства и отдал одному из своих вассалов, который построил здесь укрепленный замок. Позднее целых два века владела деревней семья Лонгёй (изображение длинного глаза там и здесь на стенах фамильного замка намекало на смысл фамилии – «длинный глаз», «лонг ёй»). Лонгёй были выходцы из Нормандии, где у них был замок близ Дьеппа. На родовом их гербе красовались три серебряные розы на бирюзовом поле. Прославил же старинный род Лонгёй, а заодно и тогдашний Мезон-сюр-Сен, энергичный и тщеславный Рене Лонгёй, прибравший к рукам немало здешних земель, лесов и даже судоходство на Сене. Он уже восемнадцати лет от роду председательствовал во французском парламенте, потом управлял королевскими финансами, а в 1658 году стал маркизом де Мезон, но еще и до этого немало потрудился, угождая монархам – сперва Людовику XIII, а потом и молодому Людовику XIV.
В 1642 году Рене де Лонгёй начал строить в Мезоне новый замок, который должен был стать достойным пристанищем для путешествующих и выезжающих на охоту величеств, такой, чтоб не стыдно было самого короля позвать в гости. Труды царедворца не пропали даром: в апреле 1651 года Рене де Лонгёй принимал в этом замке юного короля Людовика XIV с его матушкой Анной Австрийской и закатил здесь пир на весь мир. Как раз в 1651 году и закончилось строительство замка, который считают истинным шедевром замковой архитектуры эпохи Людовика XIII, шедевром французской архитектуры классицизма. В том же самом 1651 году суперинтенденту де Лонгёю пришлось (из-за интриг завистников) оставить свою хлебную должность, но король не забыл его, произвел в маркизы, а в 1671 году вместе с супругой снова посетил его дворец-замок.
Постройку этого замка Рене де Лонгёй доверил одному из лучших архитекторов того времени – Франсуа Мансару. Франсуа Мансар (не путайте его с более поздним, но тоже замечательным архитектором Жюлем Ардуэн-Мансаром) появился на свет в семье плотника в самом конце XVI века. Ему повезло с родней: сестра его была замужем за сотрудником великого архитектора Саломона де Бросса (того самого, что построил в Париже Люксембургский дворец), и Франсуа многому у этого свояка научился, так что годам к 25 был Франсуа Мансар настоящим мастером, а в 37 проектировал самые серьезные постройки для брата короля, герцога Орлеанского. Из построек его известны часовня Валь-де-Грас, крыло замка Блуа и еще многие особняки и храмы в Париже, но замок семьи де Лонгёй в Мезоне считают по праву его лучшей постройкой. Искусствоведы не устают воспевать этот классический шедевр, его гармоничное сочетание объемов, четкость, строгость линий и в то же время щедрость декора. Здесь уже не было прежнего сочетания кирпича и камня, а только светлый камень из Шантийи, зато было сочетание всех трех классических ордеров, было четкое разделение частей строения.
В замке над Сеной шла изящная и нескучная жизнь, интеллектуальный уровень которой сильно возрос при внуке замечательного царедворца, при маркизе Жане-Рене Лонгёе, который был президентом Французской Академии наук. В замке были устроены кабинет физики, химическая лаборатория и кабинет медалей, гостили видные ученые. Именно в ту эпоху в замке подолгу гостил великий Вольтер. Он гулял по огромному, великолепному здешнему парку и сочинял свою «Генриаду». Судьба была к нему здесь, впрочем, не слишком благосклонна. Сперва он едва не погиб у себя в кабинете во время пожара, а в 1723 году чуть не умер от заразной болезни (от оспы), той самой, от которой восемь лет спустя скончался хозяин замка.