Вокруг Пушкина

Ободовская Ирина Михайловна

Теперь я хочу немного поговорить с тобой о моих лич­ных делах. Ты знаешь, что пока я могла обойтись без помо­щи из дома, я это делала, но сейчас мое положение таково, что я считаю даже своим долгом помочь моему мужу в том затруднительном положении, в котором он находится; не­справедливо, чтобы вся тяжесть содержания моей большой семьи падала на него одного, вот почему я вынуждена, доро­гой брат, прибегнуть к твоей доброте и великодушному сер­дцу, чтобы умолять тебя назначить мне с помощью матери содержание, равное тому, какое получают сестры (в 1836 г. Н.Н. получила из гончаровских доходов 1120 руб, тогда как каждая из сестер получала по 4500 руб.) и, если это возможно, чтобы я начала получать его до января, то есть с будущего месяца. Я тебе откровенно признаюсь,

что мы в таком бедственном положении, что бывают дни, когда я не знаю, как вести дом, голова у меня идет кругом. Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми своими мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен, не может спать по ночам и, следственно, в таком настроении не в состоянии работать, чтобы обеспе­чить нам средства к существованию: для того, чтобы он мог сочинять, голова его должна быть свободна. И стало быть, ты легко поймешь, дорогой Дмитрий, что я обратилась к тебе, чтобы ты мне помог в моей крайней нужде. Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и беско­рыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение (к началу 1836 г. у Пушкина было долгов около 77 тыс. руб.); по край­ней мере содержание, которое ты мне назначишь, пойдет на детей, а это уже благородная цель. Я прошу у тебя этого одолжения без ведома моего мужа, потому что если бы он знал об этом, то несмотря на стесненные обстоятельства, в которых он находится, он помешал бы мне это сделать (Пушкин не мог допустить чтобы его жена просила денег не на наряды, а на содержание детей). Итак, ты не рассердишься на меня, дорогой Дмитрий, за то, что есть нескромного в моей просьбе, будь уверен, что только крайняя необходимость придает мне смелость доку­чать тебе.

Прощай, нежно целую тебя, а также моего славного бра­та Сережу, которого я бы очень хотела снова увидеть. При­шли его к нам хотя бы на некоторое время, не будь таким эгоистом, уступи нам его по крайней мере на несколько дней, мы отошлем его обратно целым и невредимым.

Если Ваня с вами, я его также нежно обнимаю и не могу перестать любить его несмотря на то, что он так отдалился от меня. Сашинька просит тебя, дорогой Дмитрий, при­слать ей адрес Адамса в связи с долгом Жерку (неустановленные лица). Не забудь про кучера; я умоляю Сережу уступить мне своего повара, пока он ему не нужен, а как только он вернется на службу, если он захочет снова иметь его, я ему тотчас же его отошлю.

ПИСЬМО 13-е

(Начало августа 1836 г. Каменный Остров)

Ты не поверишь, дорогой Дмитрий, как мы все три были обрадованы известием о твоей женитьбе. Наконец-то ты же­нат, дай Бог, чтобы ты был так счастлив, как ты того заслу­живаешь, от всего сердца желаю тебе этого. Что касается моей новой сестрицы, я не сомневаюсь в ее счастье, оно все­гда будет зависеть только от нее самой. Я рассчитываю на ее дружбу и с нетерпением жду возможности лично засвидетельствовать ей всю любовь, которую я к ней чувствую. Прошу ее принять от меня небольшой подарок и быть к нему снис­ходительной.

Я только что получила от тебя письмо, посланное после того, в котором ты мне сообщаешь о своей женитьбе, и тебе бесконечно благодарна за содержание, которое ты был так добр мне назначить. Что касается советов, что ты мне да­ешь (уехать в деревню), то еще в прошлом году у моего мужа было такое наме­рение, но он не мог его осуществить, так как не смог полу­чить отпуск.

А с бумагой, которую ты мне прислал по делу Усачева, я, право, не знаю, что делать, кому я должна ее показать, назо­ви мне определенных лиц, тогда, если это мои знакомые, я тотчас же исполню твои поручения.

Скажи Сереже, что у меня есть кое-что в виду для него, есть два места, куда нам было бы не трудно его устроить; од­но у Блудова, где мы могли бы иметь протекцию Александра Строганова (товарищ министра внутренних дел, родственник Н.Н.), а другое у графа Канкрина (министр финансов, через которого проходили многие

денежные дела Пушкина), там нам помог бы князь Вяземский. Пусть он решится на одно из них, но я бы скорее ему посоветовала место у Канкрина, говорят, что производство там идет быстрее, меньше чиновников. Надо, чтобы он поскорее прислал мне свое решение, тогда я употреблю все свое усердие, чтобы добиться для него выгодной службы.

Муж просит меня передать его поздравления и рекомен­дуется своей новой невестке. Он тебя умоляет прислать ему запас бумаги на год, она у него кончается, и если ты испол­нишь его просьбу, он обещает написать на этой самой бума­ге стихи, когда появится на свет новорожденный.

Прощай, нежно целую тебя, а также твою жену и Сережу с Ваней. Когда же повар и брат Параши? Мне кажется, су­дя по письму, которое ты написал Катиньке, что ты рассчи­тываешь на моего мужа в отношении уплаты половины пла­тежа. Сейчас у него нет ни копейки, я тебе за это ручаюсь.

Тетушка хочет написать тебе несколько строк.

Приписка Е. И. Загряжской

Поздравляю тебя, дорогой и славный Дмитрий. Я давно должна была бы это сделать, но была очень больна. Прими же мои самые горячие пожелания счастья, целую тебя от всего сердца.

ПИСЬМО 14-е

(Сентябрь 1836 г. Каменный Остров)

А теперь между нами, дорогой брат. Я только что кончи­ла письмо к твоей жене и начну свое письмо к тебе с того, что вымою тебе голову. Это так-то ты держишь слово, негод­ный братец, ты мне послал, не правда ли, мое содержание к 1 сентября? Ты забыл об этом или тебе невозможно это сде­лать, в последнем случае я великодушно тебя прощаю. Но скажи мне, пожалуйста, можешь ли ты мне его прислать, я была бы тебе за это бесконечно признательна, деньги мне были бы так нужны. Впрочем, я прошу об этом только если это тебя не стеснит, я была бы очень огорчена увеличить твои затруднения.

Недавно я получила письмо от матери, она, кажется, до­вольна своей невесткой. Сережа пишет, что ее первый при­ем был не из лучших, ты не знаешь почему? Вот что она го­ворит о моей сестрице (Елизавете, подразумевается): «Она очень приятной внешности, очень набожная, в ней мало светскости» (это намек на нас трех), «очень нежна со мной». Итак, кажется, она ею очень довольна. Напиши мне, как ее здоровье и расположение духа, спокойнее ли она те­перь; была ли она рада видеть вас на свои именины. Пред­ставил ли ты свою жену отцу и как он обошелся с нею. Сло­вом, напиши мне как можно подробнее.

Спроси, пожалуйста, у сестрицы, как она находит Авгу­ста, он верно очень ей надоедает. Сашинька просит тебя пе­редать Августу, что очень невежливо не отвечать, когда ему делают честь и посылают письмо, может быть, он думает, что на глупый вопрос не бывает ответа, но это его не каса­ется; она к этому еще прибавляет эпитет долговязая свинья, который просит ему передать.

Прощай, сестры приказывают мне кончать письмо, им без меня скучно. Целую тебя, а также Сережу, пришли его ко мне поскорее. Ты должен скоро сюда приехать, не прав­да ли, но не вздумай явиться один, не забудь про жену. Мой муж обнимает тебя, он непременно напишет стихи твоему новорожденному. А когда же бумага?

СЕСТРЫ ГОНЧАРОВЫ И ИХ ПИСЬМА

Когда Наталья Николаевна вышла замуж за Пушкина, Екатерине было 22 года, Александре — 20. По понятиям того времени они были уже «засидевшиеся» в девицах невесты, во всяком случае старшая. Весною 1831 года за Александру Николаевну посватался калужский помещик Александр Юрьевич Поливанов. Пушкин был с ним знаком и поначалу, вероятно, по просьбе Натальи Николаевны, принимал в этом сватовстве деятельное участие. Он переписывается по этому поводу и с дедом Афанасием Николаевичем, и с дру­гом своим Нащокиным, даже знакомит Поливанова в Пе­тербурге с теткой Е. И. Загряжской, представляя его как бу­дущего племянника. Но в дело вмешалась Наталья Иванов­на. Что имела она против Поливанова, неизвестно, но во всяком случае именно она расстроила свадьбу, а Александра Николаевна не сумела настоять.